Ученые алимы дагестана. Арабо-мусульманское просветительство в Дагестане: к вопросу диалога цивилизаций. Приложение. великие мысли великих людей
В жизни М.Абдуллаева было много сложных ситуаций. В Дагфилиале АН СССР научная общественность республики в 1963 г. три дня обсуждала его первую монографию «Мыслители Дагестана XIX и нач. XX вв.». Ее подвергли суровой критике как идейно вредную, рекомендовано было ее приостановить. У него было изъято 17 работ с обвинением автора в идеализации патриархально-феодального прошлого. Но и в этих условиях профессор продолжал научную работу, совершая смелый научный подвиг, пересматривая устоявшиеся в научной литературе и закрепленные в партийных документах оценки досоветского арабо-мусульманского культурно-философского наследия.
Многие ученые в Центре и других республиках не верили, что в досоветском Дагестане была научная и философская мысль, заслуживающая изучения.
Благодаря его публикациям на русском и иностранных языках досоветский Дагестан предстал перед миром как один из просвещенных уголков мира. В своем отзыве на одну из работ М.Абдуллаева директор Института философии и права АзССР академик Ф. Кочарли писал: «...в результате исследований М.А. Абдуллаева совершенно изменилось у нас представление об уровне развития духовной культуры народов досоветского Дагестана. Оказывается, Дагестан не стоял в стороне от столбовой дороги мировой цивилизации, а вносил свою достойную лепту в ее развитие».
М.А. Абдуллаев является зачинателем многих направлений философской и социально-политической науки в Дагестане: исламоведения, социологии, истории философской мысли, социальной философии, национальных отношений, советологии и т.д. Ныне к этим проблемам прибавились еще два объекта изучения: философские вопросы медицины и информациологии.
Наиболее рельефно энциклопедичность юбиляра выступает в его книге «Актуальные проблемы философской науки». Магомед Абдуллаевич - автор ряда работ по исламу, написанных в духе требований того времени.
В современных исследованиях по исламу он показывает, что ислам сыграл огромную прогрессивную роль в мировой истории и развитии культуры, выступал идеологической основой, теологической оболочкой и интегрирующим фактором компонентов арабо-мусульманской культуры.
Он одним из первых четко и с глубоким знанием осветил проблемы суфизма, показал распространение его в Дагестане, раскрыл сущность разновидностей тарикатского мюридизма в республике: накшбандийского, кадирийского и шазилийского. Он осветил деятельность и воззрения 12 дагестанских тарикатских шейхов, в том числе 4 проживающих в Турции. М.Абдуллаев показал, что тарикатский мюридизм вырос на идеях суфизма, который с X-XI вв. развивался в Дагестане.
Им опубликованы 30 монографий, 3 сборника статей, 5 учебных пособий, сотни глав и статей в коллективных монографиях, сборниках и журналах. Среди них: «Казим-Бек - ученый и мыслитель», «Мыслители Дагестана XIX и начала XX вв.», «Философская и общественно-политическая мысль Дагестана в XIX в.», «Али Каяев», «Из истории философской и общественно-политической мысли народов Дагестана в XIX в.», «Некоторые вопросы теологии ислама», «Северный Кавказ в объективе антикоммунизма», «Из истории научной и педагогической мысли досоветского Дагестана», «Общественно-политическая мысль в Дагестане в начале XX в.», «Из истории философской и общественно-философской мысли Дагестана», «Мыслители Дагестана». Недавно из печати вышла его книга «Реформация ислама в XIX - начале XX вв.». Его исследования имеют не только местное, региональное, но и общенаучное значение.
Магомед Абдуллаевич сыграл большую роль в подготовке научных и научно-педагогических кадров по философии. Им подготовлено свыше 30 кандидатов и 3 доктора наук для Дагестана и республик Северного Кавказа. Как президент Даготделения МАИ, заведующий кафедрами ДМА, ДГУ, ДНЦ РАН и директор фонда им. шейха Абдурахмана-Хаджи он координирует научную деятельность значительной части обществоведов. Он участник и организатор многих международных, всесоюзных, всероссийских и региональных конференций, член ряда научных советов страны.
Его заслуги отмечены присвоением ему званий засл. деятеля науки, Всесоюзной премией за лучшую работу в области общественных наук, дважды Государственными премиями РД. Юбиляр - действительный член Международной академии информатизации и президент его Дагестанского отделения. Магомед Абдуллаевич - талантливый и опытный педагог, он более 60 лет посвятил обучению и воспитанию подрастающего поколения: работал в начальной, семилетней, средней школе и в вузах.
В советский период многие вузы страны приглашали М.Абдуллаева для чтения спецкурсов. С 1987 года он работает в Дагестанском научном центре РАН зав. кафедрой философии и иностранных языков. Его статьи печатались во многих журналах СССР и зарубежных стран, современных газетах, журналах России и Дагестана.
У юбиляра выработался особый стиль изложения - ясный и доступный для читателей. Его статьи отличаются остротой и четкой постановкой вопросов, логичностью, объективностью, концептуальной последовательностью и аргументированностью.
Высокое чувство общественного долга, организаторские и пропагандистские способности проявляет юбиляр, работая много лет директором общественного фонда им. шейха Абдурахмана-Хаджи. Здесь регулярно проводятся заседания круглого стола, диспуты, тематические вечера, посвященные проблемам воспитания молодежи, и материалы их публикуются в бюллетене фонда.
Широкими познаниями, целеустремленной, продолжительной научной и педагогической деятельностью М.А. Абдуллаев заслужил признательность и уважение народов Дагестана, интеллигенции, студенчества. И ныне маститый ученый, талантливый педагог полон энергии, поражает удивительным трудолюбием и необычайной продуктивностью.
В эти юбилейные дни хочется горячо и сердечно поздравить Магомеда Абдуллаевича со знаменательным событием в его жизни и пожелать ему новых успехов в науке, крепкого здоровья и долгих лет счастливой жизни!
Как известно, под названием «Просвещение» в историю вошло идейное течение, возникшее в ряде стран Западной Европы в XVIII веке на основе успехов разума и науки. Оно характеризуется твердой верой в человеческий разум и необходимостью его освобождения от предрассудков и догм, верой в возможность изменения на основе разума негуманного характера отношений между людьми. Просветители стремились развеять мифы и с помощью научных знаний полностью изменить человеческое воображение.
Хотя в каждой отдельной стране Просвещение носит специфический характер, но в целом оно имеет общую основу: вера в человеческий разум, избавление от оков невежества, суеверий, мифов, защита научного и технического познания, как орудия улучшения условий жизни человечества, религиозная и этическая терпимость, защита неотъемлемых естественных прав человека, критика суеверий и защита деизма (но также и материализма), борьба против политической тирании. Именно эти черты роднят между собой различные направления Просвещения, сложившиеся в разных странах.
Примерно эти же черты свойственны и дагестанской просветительской мысли, сформировавшейся значительно позже европейской, а именно в конце XIX и начала XX вв. Причину такого отставания во времени следует искать в социально-экономическом отставании Дагестана, в господстве в экономической и духовной жизни горного края патриархально-феодальной идеологии.
Против патриархально-феодальной идеологии выступила возникшая в конце XIX века и все более проникавшая в умы и сознание передовых людей просветительская идеология, особенностью развития которой являлось то, что она состояла из двух течений: арабо-мусульманской и русско-европейской. Арабо-мусульманское просвещение в Дагестане испытывало на себе влияние более передовой по уровню развития русско-европейской культуры и боролась против невежества, за научное и техническое познание, за модернизацию мусульманской системы образования, за улучшение условий жизни дагестанского народа.
Арабо-мусульманское просвещение в Дагестане наиболее ярко представлено в творчестве Гасана Алкадари, Гасана Гузунова, Али Каяева и ряда других ученых второй половины XIX века и начала XX века.
Гасан Алкадари (1834-1910) обучался сначала в медресе своего отца в селении Алкадари, затем у известного ученого и поэта Мирзы Али Ахтынского около года совершенствовал свои знания в Азербайджане. После этого самостоятельно изучал арабскую грамматику, математику, астрономию, логику, риторику, философию, овладел арабским, персидским, турецким, русским, лезгинским языками. Значительную часть своей жизни состоял чиновником - секретарем Кюринского окружного суда. Заподозренный в сочувствии к восстанию 1877 года, Гасан Эфенди был арестован, затем сослан в Тамбовскую губернию, где провел около четырех лет. Вернувшись из ссылки, он открывает в своем родном селении Алкадари первую светскую школу среди лезгин, где сам преподает историю, географию, астрономию, математику.
Алкадари приложил много усилий для открытия светских школ в Дагестане, всячески способствовал к приобщению дагестанцев к культуре более развитых наций. Он указывает, что горцы сильно отстали в своем развитии, очень немногие среди них понимают нужды и запросы эпохи, они не осознали значения культуры и просвещения, не используют возможности присоединения Дагестана к России. По его мнению, фактором преодоления отсталости и невежества в Дагестане является пропаганда научных знаний, внедрение техники, подъем образовательного и нравственного уровня людей.
Таким образом, определяющей чертой деятельности и воззрений Алкадари является приверженность к просветительской идеологии и практике. Именно с просветительских позиций он оценивает роль России в исторической судьбе Дагестана.
Гасан Алкадари имел широкие связи со многими деятелями науки и культуры Кавказа. Вместе с М.Ф. Ахундовым он сотрудничал в азербайджанской демократической газете «Экинчи» («Пахарь»). В соответствии с духом газеты Гасан Эфенди выступает против невежества, замкнутости и консерватизма горцев, указывает, что неприязни и конфликты между людьми, драки и воровство происходят из-за их невежества. Отсюда главным средством укрепления дружбы между людьми и ликвидации аморальных поступков среди них он считает просвещение.
Научные изыскания Гасана посвящены преимущественно изучению истории родного края, мусульманского законоведения, популяризации идей Просвещения, европейской цивилизации, а также объяснению известных ему знаний по философии, географии, астрономии и геологии. Наиболее известными его научными произведениями являются «Асари Дагъистан» («История Дагестана») и «Диван аль–Мамнун», в которой излагаются его философские взгляды.
В его философских статьях основное место занимают вопросы соотношения бытия и сознания, объективной и субъективной реальности, роли чувственных восприятий и абстрактного мышления. В объяснении вопросов соотношения бытия и духа Алкадари исходит, как и всякий верующий в Бога мыслитель, из религиозно-идеалистических позиций. Бог первичен, был раньше материальной действительности и является творцом всего существующего. Но вместе с тем он придает ему некоторую пантеистическую окраску. Нельзя думать о Боге, пишет он, как о существе с определенной величиной, фигурой, лицом. Бога нет нигде и нет места, где бы он ни находился. Что касается материального мира, то он после сотворения существует объективно.
Несмело, но все же порывая с мусульманской ортодоксией, Алкадари старается возвысить человеческий разум. Отметив бурный прогресс естественных наук и техники, он приходит к выводу, что человек постепенно завоевывает Землю и Вселенную и познает их тайны. Эта вера в силу человеческого разума по своему объективному содержанию противостоит религиозным воззрениям ученого. Он говорит, что объектом познания является материальный мир, и постигается он органами чувств и мышлением. Соответственно этому и знания приобретаются по-разному. Знания о тех предметах и явлениях материального мира, которые непосредственно доступны органам чувств, человек получает с помощью ощущений и восприятий, знания же о предметах и явлениях, недоступных непосредственно нашим органам чувств, можно получить только с помощью разума. В частности, таковыми являются идеальные сущности - воля, желание, душа, вера.
Таким образом, Алкадари правомерно указывает на то, что, в зависимости от характера познаваемого объекта и специфики познавательной ситуации, исследователь получает знания или с помощью органов чувств, или с помощью разума.
Однако он упускает из виду, что при всех различиях жесткой границы между чувственным познанием и познанием с помощью разума не существует, что человеческое познание всегда, во всех своих формах и проявлениях является единством чувственного и рационального. Без одного из этих моментов нет человеческого знания. Поэтому превращение чувственного или, напротив, рационального в самостоятельные ступени ошибочно. В то же время положение об ошибочности превращения чувственной, или рациональной ступени познания в самостоятельную сущность, вовсе не означает, будто нельзя вообще выделять некоторые уровни в познании, качественно отличающиеся друг от друга.
Алкадари указывал на автономию научного знания от религиозной веры, считал неизбежным параллельное существование науки и религии. Он уверен в том, что при изучении проблем, связанных с природными явлениями, следует опираться не на религиозную веру, а на чувственный опыт и доказательства, ибо священные книги не касаются того, что может быть установлено в чувственном опыте и в них не следует искать ответы на вопросы, которые человек может решить собственным разумом. Но религия будет существовать как божественная истина, религиозное рассуждение занято вопросом «смысла» нашей жизни. Наука и вера занимаются каждая своим делом и на этом основании они сосуществуют. Придерживаясь теории «двойственной истины», согласно которой истина науки и истина религии не противоречат друг другу, поскольку говорят о разном, Алкадари при исследовании природного мира без колебаний отдает предпочтение науке.
Деизм и теория «двойственной истины», выражавшие суть философских взглядов Алкадари, в условиях Дагестана конца XIX века несомненно имели прогрессивное значение. Отстаивание автономии научного знания от безраздельно господствовавшей в то время в духовной жизни религии давало возможность, пусть и не в полной мере, развивать естественные науки и философию, избавив их от опеки духовенства.
Неудивительно, что философия Алкадари была встречена отрицательно исламской ортодоксией, что, однако, никоим образом не ослабило ее влияние и не воспрепятствовало воздействию на население.
Гасан Гузунов (1854-1940) родился в селении Кумух, получил духовное образование, изучил арабский и турецкий языки, самостоятельно овладел русским языком и в течение ряда лет работал служащим окружной канцелярии. Гузунов известен в Дагестане, главным образом, как астроном, философ, историк и поэт. Наиболее крупными его произведениями являются: «Джевахир уль–Бухур» («Драгоценности морей») и «Диван» на арабском и лакском языках.
Свои естественнонаучные взгляды, базирующиеся в основном на достижениях мировой астрономии и результатах собственных наблюдений за звездным небом, Гузунов излагает в оригинальной работе по астрономии «Джевахир уль–Бухур». Гузунов упрекает дагестанское духовенство в том, что оно не компетентно в вопросах астрономии. Отставание астрономической науки в Дагестане он объясняет, прежде всего, слепой верой дагестанских богословов всему тому, что сказано в период средневековья арабо-язычными учеными, многие из которых полагали, что наука враждебна религии. Поскольку в Коране против этих наук ничего не сказано, считает Гузунов, религия не должна заниматься этими вопросами: «Это дело науки, религия в целом должна иметь дело с Аллахом, с правилами быта и с тем, что установлено Аллахом» .
В период Аббасидов, говорит Гузунов, мусульманский Восток славился своими учеными, тогда халифы и имамы помогали ученым, астрономические наблюдения были государственным делом, астрономов высоко ценили, им оказывали поддержку. Поэтому мусульманские астрономы внесли неоценимый вклад в науку. Особенно высоко Гузунов ценил Улугбека, сумевшего превзойти всех астрономов Востока и Запада.
Гузунов – сторонник гелиоцентрической системы Коперника, теоретической механики Ньютона, популяризатор научных достижений Лапласа, Канта, и других европейских ученых. Он составлял карты звездного неба, календари, изготавливал глобусы, рассчитывал таблицы географических координат, обучал всему этому учеников. Гузунов подробно рассказывает о строении Солнечной системы, о планетах и их спутниках, кометах; научно объясняет закономерность смены времен года, дня и ночи, причину и сущность затмений Солнца и Луны, приливов и отливов морей. Он отстаивает гипотезу о бесконечном множестве звездных систем и о бесконечности Вселенной в целом. Отстаивая материалистический взгляд на Вселенную, он отрицает существование во Вселенной чего-либо нематериального и сверхъестественного.
Значительное место в творчество Гасана занимают философские проблемы. Философия, говорит он, - важная наука, которая дает возможность человеку проникнуть в сущность вещей. Однако существует неправильное отношение к ней: всякого философа считают безбожником и с порога отвергают его произведения. В свое время один из идеологов мусульманской реакции Аль-Газали писал: «Философы делятся на ряд категорий, а наука их на несколько разрядов. Но на всех философах, к какой бы из многочисленных категорий они не принадлежали, непременно лежит одно и то же клеймо – клеймо неверия и безбожия». (Цит. по книге: Абдуллаев М.А. Указ. соч. С. 166-167). Как бы откликаясь на высказывание Аль-Газали, Гузунов поучает читателя: «Ты сделаешь неправильную ошибку, если отвергаешь философа на том основании, что он философ. Учись понять философа» .
Философские взгляды Гузунова претерпели определенную эволюцию. В молодости, под влиянием семейного воспитания и полученного в медресе религиозного образования, он стоял на позиции идеологии Корана. В дальнейшем знакомство с европейкой наукой дало толчок к его переходу на позиции деизма. По его мысли, Бог – это великий творец мира. Для сотворения Вселенной с такими поразительно интересными и разнообразными явлениями необходим сверхъестественный мастер, каковым является Аллах. Созданный Аллахом мир материален, будет существовать бесконечно, он изменяется и развивается по установленным Богом законам. Вселенная состоит из четырех элементов: земли, огня, воздуха и воды. Эти стихии, в свою очередь, состоят из химических элементов, число которых достигает 80. Очевидно, ученый знаком с достижениями физико–химических наук своего времени и пытается использовать их в своей концепции строения материи. Но в его учении о строении материи сохраняется влияние устаревшей концепции о четырех элементах, как основы материального мира.
Большое внимание ученый уделяет изучению процесса познания. Он писал, что познание связано с деятельностью пяти органов чувств и головного мозга. Мыслитель различает три вида познания: общие чувства (восприятия), размышление (суждение), решение (умозаключение).
Интересные идеи развивает Гузунов в своем социологическом учении, где пытается выяснить, как общество раскололось на богатых и бедных, как возникла государственная власть и почему она оказалась в руках меньшинства. Придерживаясь теории насилия, он утверждает, что насилием и обманом одни люди сконцентрировали богатство в своих руках. Подвергая суровой критике существующий несправедливый строй, Гасан проникается симпатией к народным массам.
Взгляды Гузунова по вопросу о путях и средствах достижения благополучия и счастья народов проникнуты иллюзиями. Они связаны верой в мудрых, просвещенных правителей, исходящих в своей деятельности из интересов народа и стремящихся создать общество, где процветает наука и культура. В качестве такого примера он называет арабский халифат периода Аббасидов.
Али Каяев (1874-1943) был ученым с широко энциклопедическими знаниями: философ, богослов, историк, востоковед, астроном, географ, педагог. Родился Каяев в Кази–Кумухе - одном из центров арабо–мусульманской культуры в Дагестане. Отличаясь большими дарованиями и целеустремленностью, Али за короткое время получил традиционное мусульманское образование в Дагестане, но, не удовлетворившись этим, в поисках более высоких знаний побывал в Астрахани, а затем в Египте и Турции. В результате он овладел тем уровнем знаний, который достиг к тому времени мусульманский Восток. Разнообразной была практическая деятельность Каяева: он был преподавателем Каирского университета аль-Азхар, редактором газеты «Джаридату Дагъистан», общественным кадием, настоятелем медресе, сотрудником научно-исследовательского института.
В творческом наследии Каяева четко прослеживается влияние не только арабо-язычной, но и европейско-русской культуры, которая в конце XIX и начале XX века стала важной составляющей интеллектуальной жизни Дагестана.
Во второй половине XIX века в Дагестане появилась плеяда ученых и просветителей, которые в своих работах синтезировали научные достижения Востока и Запада. Они считали, что одной из причин отсталости Дагестана являются архаичные схоластические подходы к воспитанию и обучению подрастающего поколения. Они ратовали за введение в школах общеобразовательных дисциплин, уделяли особое внимание светскому образованию. Общепризнанным идейным вдохновителем, вобравшим в себя духовные ценности не только арабо-язычной, но и европейской культуры, современники по праву считали Али Каяева.
В своих философских работах («Путь ислама», «Диалог материалиста и идеалиста», а также серия статей в газете «Джаридату Дагъистан») Каяев касается многих проблем, обнаруживая при этом глубокое знание предмета. Особенно часто он черпает нужные ему аргументы из арсенала естественнонаучных и философских идей арабского аристотелизма. Из европейских ученых и мыслителей наиболее часто в поле зрения Каяева попадают Ч. Дарвин и Р. Декарт.
А. Каяев характеризует историю философских учений как историю борьбы двух направлений. При этом он относит себя к идеалистам и для обоснования последнего ссылается на работы естествоиспытателей- спиритов, якобы доказавших существование духов. Вместе с тем он признает связь материалистической философии и науки, подчеркивает, что с развитием науки материализм получает все большее и большее распространение. «Несомненно, правы материалисты, - пишет он, - когда они доказывают, что в природе, кроме материи с ее свойствами, нет ничего. Они ошибаются только в том, что признают наличие в самой материи силы, способной к самостоятельному творению. Такой силы в природе нет» . По его мнению, она находится вне природы и выражена в лице Бога.
Однако в дальнейшем его идеализм перерастает в деизм и дуализм. По Каяеву, творцом всего существующего выступает Бог, который дал первотолчок к движению всех вещей. Но наряду с божественным началом мыслитель признает и материальное начало. Возможно, считает он, природу, живой мир и всю Вселенную Бог создал из материи, сотворив ее предварительно. Может быть, материя существовала тоже от века, а создатель лишь обновил ее перед актом творения.
Как же Каяев характеризует духовное и материальное и как он решает проблему их соотношения?
Анализируя взгляды Каяева на соотношение материального и духовного, мы убеждаемся в том, что он отходит от последовательного идеализма и данную проблему решает в духе дуализма. Дух, считает он, это субстанция, с которой связана вся психическая жизнь человека, это то, что определяет индивидуальность человека, сохраняя ее своеобразной, несмотря на изменения в материальном мире. «Обновление организма человека, - пишет он, - привело бы к тому, что человек не мог бы оставаться самим собой через определенный промежуток времени и полученные знания, если бы они были связаны с телом, а не с душой, человек терял бы постоянно вместе со старыми клетками. Человек остается тем, кем был раньше, хотя его организм непрерывно обновляется. Вот это постоянство личности поддерживается благодаря духу» .
Сам дух лишен каких бы то ни было качеств. Поэтому он непосредственно не поддается ощущению, и о нем можно судить благодаря процессам, протекающим в материальных вещах. Дух чист и не разлагаем. Он находится в единстве с материей до тех пор, пока последняя развивается и способна содержать его в себе. С течением времени, когда составляющая тело материя разлагается, дух покидает данное тело и уходит в особый мир.
Материя же, по Каяеву, наделена всеми теми атрибутами, которых лишен дух: протяженностью, массой, плотностью, изменчивостью и т.д. Материя – это все, что производит ощущения, воздействие на органы чувств человека.
Таким образом, ученый приходит к выводу о существовании двух самостоятельных начал в объективном мире, соединение которых порождает вещь, предмет, тело, а разъединение ведет к исчезновению таковых.
Мыслитель высоко оценивает познавательные способности человека и придерживается мнения о возможности достижения человеком полного знания природы. Ученый показывает, как постепенно, шаг за шагом человек научился распознавать глубокие тайны вещей и пользоваться ими для удовлетворения своих нужд. Он высоко оценивает заслуги естествоиспытателей, а также достижения инженерно-технической мысли, создавших изумительные по совершенству разнообразные машины, аппараты, средства связи. Каяев довольно четко представляет значение науки в современном обществе, считает ее основой развития как общества в целом, так и его экономики в особенности. Поэтому, требуя от ученых неустанного поиска нового, раскрытия новых тайн природы, во многих статьях он упрекает дагестанских алимов, которые пережевывают давно разработанные известные истины и убеждены в том, что этого недостаточно для решения научных проблем. В этой связи философия представляется Каяеву не просто собранием поучений, догм и взглядов, а великим орудием разума в борьбе против неразумного.
Для характеристики гносеологических взглядов Каяева большой интерес представляет решение им философской проблемы соотношения чувственного и рационального в познании. Он признает ощущения единственными сигналами, получаемыми органами чувств человека, на основе которых только и возможно создать представление о материальной действительности. Причем эти сигналы не просто оповещают органы чувств о наличии вне их чего-то материального, а создают в совокупности правильный образ объективных предметов и явлений в сознании человека. Поэтому чувственные образы соответствуют действительности.
Анализ чувственных образов, согласно Каяеву, является следующей стадией процесса познания. Здесь вступает в действие ум, в задачу которого наряду с анализом ощущений входит также и управление органами чувств для достижения целенаправленности процесса познания. При умственном анализе требуется точность анализа, в противном случае образ получится искаженный, а выводы из поверхностного анализа дадут знания нечеткие, а порой и ложные, как это бывает у людей с незрелым сознанием.
Таким образом, мыслитель довольно четко представляет ход отражения объективной действительности в сознании человека, хотя он так называемый «умственный анализ» понимает, скорее всего, как простое арифметическое действие с поступающими чувственными сигналами, а не как сложный психический процесс.
Приложение. ВЕЛИКИЕ МЫСЛИ ВЕЛИКИХ ЛЮДЕЙ
О мудрости
Высшая мудрост ь – знать самого себя
Г.Галилей
Мудрость – это возвышение личности над собственной ограниченностью.
Сократ
Мудр не тот, кто думает, что все знает, а тот, кто понимает, что знает мало.
Сократ
Мудрее всеговремя: оно раскрывает все.
Фалес
Если можно быть учеными чужой ученостью, то мудрыми мы можем быть лишь собственной мудростью
М.Монтень
Гораздо легче проявить мудрость в чужих делах, чем в своих собственных.
Ф.Ларушфуко
Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания умножает скорбь.
Екклесиаст
О философии и науке
Философия – это эпоха, схваченная в мысли.
Г.Гегель
Философия – это предрассветный крик петуха, возвещающий новую молодость мира.
Г.Гегель
Сова Минервы начинает свой полет лишь с наступлением сумерек.
Г.Гегель
Философия есть духовная квинтэссенция своего времени, она представляет живую душу культуры.
К.Маркс
Философы не вырастают, как грибы из земли, они – продукт своего времени, своего народа, самые тонкие, драгоценные и невидимые соки которого концентрируются в философских идеях.
К.Маркс
Философия и медицина сделали человека самым разумным из животных, гадание и астрология – самым безумным, суеверие и деспотизм – самым несчастным.
Диоген
Философами рождаются, как и поэтами, и притом гораздо реже.
А.Шопенгауэр
Многим философы так же тягостны, как ночные гуляки, нарушающие сон мирных жителей.
А.Шопенгауэр
Истинный философ есть тот, кто, не хвастая, обладает той мудростью, которой хвастают другие не обладающие ею.
Ж.Д´Аламбер
Народы будут счастливы, когда философы будут правителями, а правители – философами.
Платон
Для того чтобы страна могла быть действительно свободной, все население ее должно состоять из философов .
Наполеон
Какой деспот мог любить философию ? Разве вор любит ночной фонарь?
К.Вебер
Всюду, где образовалось сильное общество, государство, религия, всюду, где установилась тирания, одинаково ненавидят философов , ибо философия открывает человеку убежище, куда не проникнет никакая тирания.
Ф.Ницше
Мыслифилософов, как звезды, они не слишком блестят, потому что слишком возвышенны.
Ф.Бэкон
Пусть никто в молодости не откладывает занятия философией, а в старости не устает заниматься философией: ведь никто не бывает ни недозрелым, ни перезрелым для здоровья души.
Эпикур
В глазах греков только два занятия отличали человека от скота: интерес к общественным делам и изучение философии .
Т.Пэн
В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот может достигнуть ее сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по ее каменистым тропам.
К.Маркс
Ученый должен организовать факты, ибо наука строится из фактов, как дом из кирпичей; но простое собрание фактов столь же мало является наукой, как куча камней – домом.
А.Пуанкаре
О мышлении и знании
Мысль никогда не должна подчиняться ни догме, ни страсти, ни авторитету, ни предвзятой идее, ни чему бы то ни было, кроме фактов, ибо для нее подчиниться значило бы перестать существовать.
А.Пуанкаре
Все наше достоинство – в способности мыслить. Только мысль возносит нас, а не пространство и время, в которых мы – ничто.
Б.Паскаль
Мысль есть главная способность человека; выражать ее – одна их главных потребностей, распространять ее – самая дорогая его свобода.
П.Буаст
Знание – сила, но действительной силой оно становится лишь тогда, когда оно истинно.
Ф.Бэкон
Истинное знание состоит не в знакомстве с фактами, которое делает человека лишь педантом, а в использовании фактов, которое делает его философом.
Г.Бокль
Не всегда говори то, что знаешь , но всегда знай то, что говоришь.
Ф.Ларушфуко
Кто знает – не говорит, а кто говорит – не знает.
Даосы
Юность счастлива, потому что она ничего не знает; старость несчастлива, потому что все знает .
Ф.Шатобриан
Невежество – не аргумент.
Б.Спиноза
Кто хочет блаженствовать в этом мире, тот пусть займется торговлей, а кто хочет блаженствовать в том мире, пусть ищет воздержания и благочестия. Кто хочет блаженствовать в обоих мирах – пусть ищет его в учении и знании .
Мухаммед
Об истине
Платон – друг, но истина – еще больший друг.
Аристотель
Я бы предпочел найти хотя бы одну истину , чем стать царем Персии.
Демокрит
Три пути ведут к истине : путь размышления – самый благородный, путь подражания – самый легкий и путь опыта – самый горький.
Конфуций
Тысячи путей ведут к заблуждению, к истине – только один.
Ж.-Ж.Руссо
Не существует истинно прекрасного без некоторой доли странности.
Ф.Бэкон
Истина является в мир не в блеске декораций, не в сиянии тронов, не под звуки труб и литавр, а в тишине и неизвестности, среди слез и стонов.
Л.Фейербах
Будь другом истины до мученичества, но не будь ее защитником до нетерпимости.
Пифагор
Истина не есть отчеканенная монета, которая дана в готовом виде и в таком же виде спрятана в карман.
Г.Гегель
Научныеистины всегда парадоксальны, если судить на основании повседневного опыта, который улавливает лишь обманчивую видимость вещей.
К.Маркс
Ни знание, ни мышление никогда не начинаются с полной истины – она их цель; мышление было бы не нужно, если бы были готовые истины.
А.Герцен
Истина любит критику, от нее она выигрывает, ложь боится критики, ибо проигрывает от нее.
Д.Дидро
Когда открывается новая, поразительная истина , люди вначале говорят: «Это неправда», потом – «Это противоречит религии» и, наконец, – «Это старая истина».
Ч.Лайель
Истинное красноречие состоит в том, чтобы сказать все нужное, но не более того.
Ф.Ларушфуко
Верно определяйте слова , и Вы избавите мир от половины недоразумений.
Р.Декарт
Никакое слово не содержит в себе только то, что ему приписывает этимологический словарь. Каждое слово содержит в себе и человека, который его произносит, и обстоятельства, при которых его произносят, и причину, почему его произносят.
В.Гавел
О человеке
Человек есть мера всех вещей: существующих – в том, что они существуют, - и не существующих – в том, что они не существуют.
Протагор
Всякий человек , считающий себя господином других, сам раб. Если же он и не всегда действительно является таковым, то у него все же рабская душа, и перед первым попавшимся более сильным, он будет гнусно ползать.
И.Фихте
Люди дурные живут для того, чтобы есть и пить, люди добродетельные едят и пьют для того, чтобы жить.
Сократ
Человек принадлежит своему веку и своей расе даже тогда, когда борется против своего века и своей расе
Э.Ренан
Гораздо легче узнать человека вообще, чем какого-либо человека в частности.
Ф.Ларушфуко
Нет ничего глупее желания всегда быть умнее всех.
Ф.Ларушфуко
Обычайтолкает человека на многие глупости, самая большая глупость – это стать рабом его.
Наполеон
Все есть яд и все есть лекарство, тем или другим делает лишь доза.
Парацельс
Предчувствие страдания угнетает человека больше, чем само страдание.
Сенека
Человек приходит в мир со сжатыми ладонями и как бы говорит: весь мир мой, а уходит из него с открытыми ладонями и как бы говорит: смотрите, ничего не беру с собой.
Талмуд
Врач видит человека во всей его слабости, юрист – во всей его подлости, теолог – во всей его глупости.
А.Шопенгауэр
Чаще всего побеждает тот, кого не принимали всерьез.
Э.Роттердамский
Теперь, когда мы научились летать по воздуху, как птицы, плавать под водой, как рыбы, нам не хватает только одного: научиться жить на земле, как люди.
Бернард Шоу
Предисловие 3
Магомед-Мирза Мавраев – первопечатник и просветитель Дагестана
А.А.Исаев
До середины XIX века в Дагестане не было типографии, и произведения дагестанских авторов, начиная с XI века, распространялись среди населения Дагестана путем переписывания или в устной передаче.
Крайне незначительный «тираж» переписанных произведений и продолжительность времени, прошедшего после их создания, отсутствие типографии для размножения и другие факторы приводили и замедлению процесса развития письменности и всей духовной культуры населения Дагестана.
Первопечатник и просветитель Дагестана Магомед-Мирза Мавраев (1878–1964). Фото 1914 г.
Начиная с 70-х годов XIX столетия, в городах Дагестана по разрешению местной администрации были открыты несколько частных полиграфических предприятий. Известно, что в 1873 году Белявский открыл типографию в Дербенте. В конце 1876 года А.М. Михайлов купил у купца З. Самойлова типографию в Порт-Петровске. В 1897 году А.М. Михайлов основал вторую типографию в Темир-Хан-Шуре, а в 1881 году открыл литографию в Порт-Петровске. Военный писарь Н. Иванов в 1889 году открыл литографию в Порт-Петровске, А. Мельников в 1895 году – в Дербенте, Я.П. Шкрот и С. Брун в 1900 году открыли типографии в Порт-Петровске.
В 1901 году в Дагестане официально функционировало 10 типографий, в которых на русском и частично на дагестанских языках с помощью кириллицы печатались служебные документы царской администрации, учебные пособия, продолжающиеся издании: «Обзор о состоянии Дагестанской области», «Дагестанский сборник», газета «Дагестанские областные ведомости» и другие сборники и периодические издания.
В начале ХХ века в Дагестане начинается процесс зарождения книгоиздательского дела на дагестанских, арабском и на некоторых языках народов Северного Кавказа. В результате чего, как писал Саид Габиев, «Дагестан, служивший с давних пор очагом мусульманской культуры на всем Кавказе, слывя даже на Востоке как «Илмун бахр» (море науки), как бы являлся большой школой, выпускающей горскую мусульманскую интеллигенцию – знатоков богословия, схоластических наук, шариата и арабской культуры вообще», в начале XX века становится центром арабографического книгопечатания на Северо-Восточном Кавказе.
Одним из организаторов и руководителей этого замечательного явления в истории духовной культуры народов Северо-Восточного Кавказа был Магомед-Мирза Мавраев.
Родился он в 1878 году в селении Чох Гунибского окруружились. Он был очень энергичным и довольно состоятельным человеком. Видя все это, я предложил ему открыть в Дагестане типографию. Он согласился и горячо взялся за ее создание. В конце этого года посредством инженера Адильгерея Даитбекова мы поехали в сторону Казань для изучения новых методов обучения детей в школах и приобретения типографических станков. Это было в 1900 году».
В Казани, Оренбурге, Каргале они встретились с местными учителями, ознакомились с новыми методами обучения, однако приобрести типографическое оборудование им не удалось.
Воодушевленные благородной идеей создания в Дагестане типографии М.-М. Мавраев, А. Акаев и Исмаил Абакаров из Шулани в 1902 году поехали в г. Бахчисарай и устроились на работу в типографии Исмаила Гаспринского. В процессе работы в типографии они освоили технологию книгоиздательского дела, что имело важное значение в их дальнейшей деятельности, и издали на арабском и кумыкском языках около 20 книг Абусуфьяна Акаева, Магомедали Мавраева и др. Это было начало сложной деятельности энтузиастов организации книгоиздательской работы на дагестанских и арабском языках с помощью арабографического письма.
Главной задачей М.-М. Мавраева и его друзей было создание типографии в Дагестане и организация здесь массового книгопечатания. Для открытия типографии необходимо было получить специальное разрешение от местной администрации царского правительства. По сведениям сыновей М.-М. Мавраева – Анвара и Ниязбека, Ризван Мавраев (дядя М.-М. Мавраева) поехал в г. Тифлис к наместнику царя на Кавказе и взял у него письменное разрешение на открытие типографии в г. Темир-Хан-Шуре – столице Дагестанской области.
Однако для открытия типографии, кроме официального разрешения царских властей, нужны были деньги для приобретения типографского оборудования. А денег не было. На помощь охваченному благородной идеей об открытии типографии молодому, энергичному М.-М. Мавраеву пришли его состоятельные родственники. Они продали около 400 овец и вырученные деньги отдали Магомед-Мирзе.
На эти средства он с помощью А. Акаева и других друзей купил в Турции немецкие литографские станки, а также здание для типографии в Темир-Хан-Шуре. В 1903 году М.-М. Мавраев открыл паровую типолитографию «ал-Матба а ал-Исламийа» в Темир-Хан-Шуре и приступил к реализации своей заветной цели – организации издания книг на языках народов Дагестана и Северного Кавказа, а также на арабском и русском языках. Организация книгопечатания на местных языках открыла новую эпоху в истории духовной культуры народов края.
В первый год типография работала убыточно, и М.-М. Мавраев оказался в критическом положении. И на этот раз ему помогли родственники и друзья. В последующие годы типография работала прибыльно, и расходы на ее создание и организацию книгоиздательского дела были покрыты с лихвой. Энергичный и предприимчивый М.-М. Мавраев постепенно стал одним из богатых людей Дагестана. Он имел виноградные поля, консервные заводы, кинжальный завод, кожеобрабатывающую фабрику, склады для хранения книг, книжный магазин, несколько домов, в которых жил со своей семьей, а также работники типографии, фабрики и т. д.
Говоря о целях создания типографии, первопечатник и просветитель Дагестана М.-М. Мавраев в предисловии к торговым каталогам, изданным им на арабском языке в 1908 и 1914 годах под названием «Фихрист ал-кутуб» (список книг), писал: «Знание – это самое драгоценное сокровище любого народа; занятие над приобретением знаний – самая почитаемая деятельность, а книга – источник знаний. Чтобы перемножить знания и обогатить мир книгами о вере и способствовать их распространению между людьми, я в городе Темир-Хан-Шуре открыл «Исламскую типографию». В ней я издал много книг, пользующихся большой популярностью среди населения Дагестана, Кавказа и других областей. В целях оказания помощи тем, кто не знает арабский язык и желают ознакомиться с вероучением ислама, мы организовали издание книг и на местных языках».
Зная, что качество оформления литографированных книг зависит от мастерства катибов, М.-М. Мавраев привлекал к этой нелегкой деятельности лучших переписчиков Дагестана. Так, он узнал о том, что Газимагомед, сын Магомедали, сын Амирхана из Уриба (1858–1942 гг.) владеет красивым каллиграфическим почерком. Магомед-Мирза специально поехал в это высокогорное селение, разыскал Газимагомеда, рассказал ему о своих планах и целях, забрал его к себе в Темир-Хан-Шуру, устроил его переписчиком в свою типографию и выделил ему двухкомнатную квартиру во дворе типографии.
В типолитографии М.-М.Мавраева в качестве переписчиков работали такие замечательные дагестанские каллиграфы, как Абдуллатиф, сын Нурмагомеда из Накитля, Абусуфьян, сын Акава из Н. Казанища, Асадулла, сын Магомеда из Амуши, Газимагомед, сын Магомедали из Уриба, Гасан, сын Ибрагима (Катиб Хасан) из Н. Казанища, Давуд-хаджи, сын Магомеда из Урари, Иса, сын Магомедмирзы из Кулла, Исмаил, сын Абакара из Шулани, Магомед, сын Абдулазиза из Хаджалмахов, Нурислам, сын Курбанали из Унчукатля и другие.
Они получали от М.-М.Мавраева заказ переписать то или иное написанное на их родном или неродном языке сочинение дагестанских и недагестанских авторов для литографского издания и аккуратно переписывали и художественно оформляли их за определенное вознаграждение.
М.-М.Мавраев проявил себя крупным организатором книгоиздательского дела. В целях повышения качества работы переписчиков, наборщиков и других работников он умело использовал материальное и моральное поощрение за хорошую работу.
Так, в качестве поощрения за хороший труд он давал определенный процент литографированных книг высококвалифицированным дагестанским мастерам книжного дела Абусуфьяну Акаеву из Н. Казанища, Гасану Ибрагимову (Катиб Хасан) из Н. Казанища, Газимагомеду из Уриба, и они организовали продажу этих книг в своих небольших книжных ларьках, на различных базарах.
Одной из характерных особенностей дагестанского книгоиздательского дела на заре его рождения было то, что владельцы типографий одновременно занимались как издательской деятельностью, так и реализацией книжной продукции своей типографии. М.-М.Мавраев аккуратно и со знанием дела исполнял все эти виды деятельности.
Вторая страница семиязычного словаря, изданного М.-М.Мавраевым
Издательскую деятельность он строил на основе определения спроса населения на те или иные произведения. С помощью друзей Абусуфьяна Акаева и других ученых он заранее определял пользующиеся среди населения большой популярностью произведения дагестанских и недагестанских авторов, а затем организовывал их издание.
Среди произведений дагестанской арабоязычной литературы заметное место занимает написанная в 1852–1882 гг. по инициативе и при участии имама Шамиля его секретарем и участником долголетней героической борьбы горцев против царизма Мухаммед-Тахиром ал-Карахи (1809–1880) хроника «Блеск дагестанских сабель в некоторых шамилевских битвах». В этом произведении на основе собственных наблюдений и личных впечатлений, использования сведений, писем и документов Шамиля, его приближенных и очевидцев, произведений дагестанских авторов освещены вопросы многолетней борьбы горцев за независимость. Впоследствии это произведение Мухаммед-Тахира в рукописных списках распространилось среди населения Дагестана и ряда других стран.
Поскольку спрос на него был широкий, М.-М. Мавраев приложил немало усилий для его издания. В письме от 23 октября 1902 года к Хабибуллаху, сыну Мухаммед-Тахира ал-Карахи М.-М. Мавраев отмечал: «Я хочуиздать работу твоего отца «Блеск дагестанских сабель в некоторых шамилевских битвах». Царская цензура отнесла это произведение к разряду крамольных, поэтому М.-М. Мавраев советовал Хабибулле изменить его название на «Историю Дагестана» или на другое, поскольку «цензор чаще всего обращает внимание на название книги, на ее введение и заключение, без тщательного просмотра ее содержания». В письме от 25 июня 1904 г. письме М.-М. Мавраев сообщал Хабибуллаху: «Дошло до меня твое второе письмо об издании сочинения твоего отца. Если Вы, как мы договорились, закончили очищение сочинения твоего отца от ругательства в адрес царского правительства и его офицеров, принесите его и я издам его».
Несмотря на все старания Хабибуллаха и М.-М.Мавраева вплоть до изменения ее содержания в угоду интересам царских властей, издать эту книгу хотя бы в такой форме не удалось. Только в годы Советской власти оно было издано на арабском и в переводе А.М. Барабанова под руководством академика И.Ю. Крачковского на русском языке. Отдельные главы этого сочинения в переводе на русский язык Г. Малачиханова были изданы и в Махачкале Дагестанским научно-исследовательским институтом в 1927 году под названием «Три имама», которые, в свою очередь, были переизданы в 1990 г.
Главной особенностью книгоиздательского дела с самого начала зарождения в специфических условиях многонационального Дагестана была многоязычность печатной продукции. В типографиях Дагестана книги издавались на аварском, даргинском, кумыкском, лакском, лезгинском, а также на арабском, азербайджанском, балкарском, кабардинском, карачаевском, осетинском, русском и чеченском языках.
Нередко одна и та же книга издавалась на нескольких языках. К их числу можно отнести 4-х, 5-ти, 6-ти и 7-язычные переводные словари арабского, аварского, даргинского, кумыкского, лакского, русского и чеченского языков под названием «Суллам ал-ли-сан», «Хамсат алсина», «Ситтат алсина», «Саб ат алсина». Эти так называемые «Лестницы языков» содержат в себе по 1500 наиболее часто употребляемых слов и выражений. Зная один из представленных в них языков и владея арабографическим письмом, пользуясь этими словарями, можно усвоить минимум наиболее употребляемых слов любого представленного в них языка. Поэтому эти «Лестницы языков» в условиях отсутствия единого для всех народов Дагестана языка межнационального общения пользовались среди горцев большой популярностью, поэтому они были по нескольку раз переизданы М.-М. Мавраевым.
В результате поисковой работы, проведенной во время археографических экспедиций и научных командировок в Российской государственной библиотеке (РГБ), Российской национальной библиотеке (РНБ), библиотеке Петербургского университета, библиотеке Петербургского отделения Института востоковедения Российской академии наук (РАН), в личных библиотеках жителей Дагестана мною найдены, микрофильмированы, ксерокопированы и составлены библиографические описания 459 книг, изданных до 1917 года в дагестанских и недагестанских типографиях на языках народов Дагестана, частично и на языках народов Северного Кавказа с помощью арабографического письма (аджам), частично кириллицы и латиницы. При этом следует отметить, что не все изданные до революции на языках народов Дагестана книги обнаружены.
В настоящее время многие из обнаруженных книг, а также их микрофильмы, фотоснимки и ксерокопии собраны и бережно хранятся в Рукописном фонде Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН, ими пользуются научные работники, аспиранты, преподаватели, соискатели и другие.
Анализ изданных до 1917 года на языках народов Дагестана книг показывает достаточное разнообразие их содержания: наряду с духовно-религиозными произведениями было издано довольно значительное количество учебников и учебных пособий по математике, грамматике, географии, истории, буквари, дву– и многоязычные словари, различные календари, медицинские справочники, произведения художественной литературы (проза и поэзия) и дагестанского фольклора, по этике, рассказы об исторических личностях, труды дагестанских ученых по истории Дагестана, астрономии, филологии и т. д.
Благодаря стараниям и усилиям М.-М.Мавраева и других деятелей духовной культуры в составе изданных в его типографии на языках народов Дагестана книг имеется немало произведений дагестанской художественной литературы (поэзия и проза) и фольклора:
на кумыкском языке: составленные А. Акаевым сборники стихов «Маджму» ал-манзумат ал-аджамййа», «Маджму ал-аш ар ал-аджамййа», сборник стихов Абдурахмана из Какашуры «Маджму ал-манзумат», сборник стихов Ибрахима, сына Мухаммада из Эндирея «Манзумат Ибрахим», повести Нухая Батырмурзаева «Языкъ Гьабийбат» («Несчатная Хабибат»), «Давуд булат Лайла» («Давуд и Лайла»), «Гьарун булан Зубайда яда насипсыз Жанбийке» («Гарун и Зубайда, или несчастная Жанбийке»);
на аварском языке: сборник стихов Абдуллахаджи, сына Ахмада из Чоха «Хуласат ал-маваиз» («Избранные произведения»), сборник стихов, составленный Мухаммадом, сыном Усмана из Кикуни «Наджм ал-анам» («Светило людей»), поэма Али-Хаджи из Инхо «Мака бяхъияльул турки» («Турки о взятии Мекки») и другие;
на даргинском языке: сборник стихов Абдуллахаджи, сына Мамата из Урахи «Гаргиб ас-саликин ила матлаб Рабб ал-аламин» («Возбуждение желания идущих к требованию Господина миров»), сборник стихов, составленный Мухаммадом, сына Абдулазиза из Хаджалмахов «Равз ал-ахбар» («Сад известий»);
на лакском языке: сборник стихов Маллла-Мухаммада из Балхара «Маджму ал-аш ар» (Сборник стихов»), сборник стихов Абдулкарима сына Барата из Казикумуха, «Тухфат ал-маданийат» и другие.
В типолитографии М.-М. Мавраева было издано довольно значительное число произведений духовной литературы, в том числе рассказы о Пророках, произведения по мусульманскому праву, тексты Корана и т. д.
Исходя из потребностей мусульман Дагестана и других регионов, М.-М. Мавраев в 1913 г. выпустил красивое издание Корана. Это объемистая (682 с.), большого формата (25 х 35 см) книга написана на желтой плотной бумаге крупным каллиграфическим почерком «дагестанский насх» и представляет собой замечательное произведение высокого художественного мастерства и каллиграфического искусства. Оформление ее осуществил известный мастер книжного искусства Дагестана Газимагомед, сын Магомедали из Уриба. Путем умелого использования растительных мотивов, геометрических узоров и художественных особенностей арабографического письма, а также удачного подбора красной, желтой, синей, зеленой и черной туши он богато украсил начальные страницы, заглавия всех 114 сур, внешние поля страниц, а также интервалы между стихами (аятами). Книга была переплетена в изящно орнаментированную кожаную обложку темно-красного цвета. В связи с этим отмечу, что в 1955 году в индийском городе Калькутте состоялась Всемирная выставка печатных изданий Корана. На этой высококомплектной выставке первое место было присуждено Корану, изданному на высоком профессиональном и художественного уровне, при особом каллиграфическом искусстве в «Исламской типографии» М.-М. Мавраева в 1913 году.
Как известно, священный Коран написан на арабском языке для руководства всеми сферами жизни и деятельности мусульман. Однако арабским языком владело в прошлом, владеет и в наши дни очень незначительное число населения Дагестана, и не только Дагестана. Поэтому отдельные ученые-алимы Дагестана для оказания помощи своими не знающим арабского языка соотечественникам приложили немало усилий по организации перевода Корана на местные языки и изданию их в типографиях Дагестана.
Так, в 1909 и 1915 годах в типографии М.-М.Мавраева была издана книга под названием «Тарджамат ал-джуз ас-саласун» (Перевод 30-й части Корана). В ней содержатся дословные переводы с арабского на лакский язык 78-114 сур из 30 части Корана.
М.-М.Мавраев в своей типолитографии в 1910 году издал книгу под названием «Тарджамат ал-джуз ас-саласун фи калам Аллах» (перевод 30-й части Корана). В ней имеются дословные переводы с арабского на кумыкский язык 78-114 сур из 30-й части Корана.
В 1913 году в той же типолитографии были изданы книги под названием «Хаза тарджамат ал-Кахф» (перевод суры Пещера) и «Тарджамат джуз Амм» (Перевод джуза Амм). В обеих книгах содержатся дословные переводы с арабского на аварский язык 1,2 (частично), 5, 18, 32, 36, 44, 56, 67-114 сур Корана.
Таким образом, из всех 114 сур Корана на дагестанские языки были переведены и изданы 55 сур. При этом следует отметить, что ни в одном из этих изданий не указаны сведения о переводчиках вышеназванных сур Корана на дагестанские языки. По сведениям старожилов, перевод сур Корана на аварский язык осуществил известный мастер книжного искусства Дагестана Газимагомед, сын Магомедали из Уриба, на кумыкский язык – известный ученый и переводчик Шихаммат-кади, сын Байбулата из Эрпели.
Кроме переводов на местные языки, на многие суры Корана были составлены комментарии и изданы вместе с текстами этих сур на аварском, кумыкском и лакском языках. Так, в 1910 г. в Темир-Хан-Шуре был издан в переводе с аварского на кумыкский язык Шихаммат-кади, сына Байбулата из Эрпели комментарии 18-суры Корана «Ал – Кахф». На лакском языке были изданы толкования 30-го джуза и 18-й суры Корана.
В дореволюционном Дагестане функционировала сложившаяся в течение веков система народного образования. Рассматривая вопросы обучения и воспитания подрастающего поколения важнейшей предпосылкой для развития культуры, Магомед-Мирза Мавраев, Абусуфьян Акаев и другие поборники народного просвещения горцев в издаваемых в типолитографии М.-М.Мавраева книгах, газетах призывали своих соотечественников приобщиться к достижениям науки, техники и культуры русского и других народов, открывали так называемые «новометодные школы» с обучением на местных языках, создавали на местных языках учебники и учебно-методические пособия, различные календари, занимались проблемой реформы аджамской системы письма.
В 1903–1915 годах А. Акаевым, например, были составлены и изданы на кумыкском языке учебники и учебно-методические пособии: «Джагърафия» – по географии, «Илму хисаб» – по математике, «Къылыкъ китаб» – по этике, «Гичи таджвид», «Уллу таджвид», «Суал ва жавабли тад-жвид» – правила чтения арабо-язычного текста, «Иршад ас-си-бийан» – учебно-методическое пособие для учителей и т. д.
В типографии М.-М. Мавраева на местных и арабском языках были изданы труды дагестанских ученых по истории родного края, филологии, медицине, астрономии и другим отраслям науки, благодаря этому они получили широкое распространение среди местного населения и сохранилось до наших дней. Отмечу некоторые из них.
Будаймухаммад из Куппы и Таджудин из Цудахара – «Талмиз ал-’ авам» (Ученик народа). Петровск, тип. А.М. Михайлова. 1327 г. х./ 1909. На дарг. яз. (С. 61. № 11).
В 1910 году в типографии М.-М.Мавраева тиражом 800 экземпляров была издана на лакском языке книга «Рассказы о прошлом на лакском языке». В ней рассказано об истории Дагестана со времени арабских походов до начала XX века.
В типографии М.-М.Мавраева дважды – в 1910 и 1914 годах – был издан составленный А. Акаевым на кумыкском языке медицинский справочник под названием «Гьазыр дарман» («Готовое лекарство»). В книге арабографическим и русским алфавитами написаны названия готовых (фабричных) лекарств, которые можно купить в аптеках. Здесь же дается описание болезней и методов применения готовых лекарств. Специальный раздел посвящен методам изготовления лекарств из средств растительного и животного происхождения.
В типографии М.-М.Мавраева была издана в 1912 г. составленная на лакском языке Джамалутдином Шахбановым (Джандаров) из Хурукры книга под названием «Умм ал-фасад» («Мать бедствий»). Алкоголизм рассматривается в ней как главный источник человеческих бедствий.
Говоря об изданных в типографии М.-М.Мавраева книгах, следует отметить, что в них не содержатся сведения об их тираже, цене и т. д. В выяснении этих и других вопросов в некоторой степени помощь нам оказывают изданные там же в начале ХХ века библиографические справочники под названием «Фихрист ал-кутуб» («Список книг»), а также изданные Главным управлением по делам печати справочники: «Список книг, вышедших в России» с 1884 по 1907 гг., «Книжная летопись» – с 1907 по 1917 гг. и дальше.
По сведениям этих официальных библиографических справочников, тиражи изданных в дагестанских типолитографиях на местных языках книг составляли в среднем 1000–1500 экземпляров. При этом следует иметь в виду, что, исходя из потребностей читателей, многие произведения дагестанских и недагестанских авторов были переизданы на языках народов Дагестана два и более раза.
На заре зарождения в Дагестане книгопечатания М.-М. Мавраев организовал рецензирование подготавливаемых к изданию произведений с публикацией рецензий в начале или в конце рецензируемой книги. Так, в 1906 г. на аварском языке была издана составленная Мухаммедом, сыном Газимухаммада из Гигатли книга под названием «Тухфат ал-мутаваджидин». На ее 2–6 страницах имеются написанные на арабском языке на это произведение шесть кратких рецензий. В 1911 году тот же Мухаммад, сын Газимухаммада из Гигатля издал книгу «Имтихан ас-саликин». В начале книги имеются написанные на арабском языке Гаджи – Гусейном из Алака, Гаджиявом из Гаквари, Алибулатом из Саситля и Касимом из Буни рецензии на эту книгу.
М.-М.Мавраев большое внимание уделял каллиграфическому и художественному оформлению книг. Титульные листы большинства книг со вкусом украшены растительным и геометрическим орнаментами, записи обрамлены в прямоугольные одно-двухлинейные рамки. В конце книги фиксировались сведения о том, когда, где, кем и с какого оригинала переписано данное произведение.
Некоторые печатные книги изданы в красочно оформленных кожаных переплетах. Кожу для переплета книг М.-М.Мавраев производил на своем кожеобрабатывающем заводе в Темир-Хан-Шуре.
Каллиграфическое и художественное оформление книг в основном осуществляли переписчики (катибы). В целях издания красочных плакатов и художественного оформления книг и журналов М.-М. Мавраев примерно в 1916 году принял на работу художника Халилбека Мусаева. До наших дней сохранился ряд его произведений. К их числу относятся красочно выполненный цветной портрет имама Шамиля, разные учебные плакаты. Халилбек Мусаев работал художником издававшегося в типолитографии М.-М. Мавраева на кумыкском языке журнала «Танг Чолпан». На его страницах он опубликовал большое количество рисунков, сюжетов, зарисовок, портретов людей. Изображения людей имеются также в изданных на кумыкском языке книге «Лайла и Мажнун», на аварском языке – «Тахир и Зухра» и других.
Вопреки мнению сторонников ортодоксального ислама в отношении изображения людей и животных, духовные потребности народа требовали развития живописи и других видов искусства. Эту потребность воспринял предприимчивый М.-М. Мавраев, и в издаваемых в его типолитографии книгах, журнале было опубликовано немало портретов и рисунков людей.
В целях улучшения качества печатной продукции Мавраев купил в Турции немецкие литеры нескольких видов арабского шрифта, наборные машины и другое типографское оборудование и в 1908–1909 годах приступил к печатанию книг и наборным способом. Этим способом он издал более 10 книг, в том числе произведение по грамматике арабского языка своего отца «Масаил Чухийа», произведения Гасана Алкадари «Диван ал-Мамнун», «Джираб ал-Мамнун» и другие.
Однако читатели предпочитали приобрести книги, изданные литографским способом, поэтому наборный способ книгопечатания не нашел в условиях дореволюционного Дагестана широкое применение.
М.-М.Мавраев организовал в своей типографии издание книг и на русском языке. К числу таких, например, относится изданный в 1915 г. на русском языке «Обзор Дагестанской области за 1913 год».
В числе изданных на языках народов Дагестана книг имеется немало произведений, переведенных с арабского, персидского и других языков.
При этом представляет особый интерес то, что созданные на том или ином дагестанском языке произведения переводили на другой дагестанский язык. Благодаря переводу на дагестанские языки произведений восточной литературы, а также с одного дагестанского на другой происходил процесс обогащения литературы и языков народов Дагестана и в целом всей духовной культуры Дагестана.
В 1911 г. М.-М.Мавраев обратился к начальнику Дагестанской области с просьбой разрешить издание в Дагестане газеты на арабском языке. Царская администрация дала разрешение. Но для создания газеты нужны были люди, знающие арабский и другие языки. Одним из таких являлся Али Каяев. В то время А. Каяев работал учителем арабского языка в одном из кабардинских селений. М.-М.Мавраев поехал в Кабарду, нашел Али Каяева, рассказал ему о своих планах издания в Дагестане газеты на арабском языке и попросил его работать в ее редакции. Али Каяев согласился и приехал в Темир-Хан-Шуру 1 января 1913 года вышел первый номер газеты «Джаридат Дагистан». Издателем ее был М.-М. Мавраев, редактором – Бадави Саидов, переводчиком – Али Каяев. Но фактически почти всю работу делал Али Каяев.
После Февральской революции 1917 года в Дагестане был создан и стал выходить ряд газет. Говоря об этом М.-М. Мавраев в своей опубликованной 27 января 1918 года в газете «Мусават» статье «Обращение к народу» писал: «После наступления свободы (т. е. после победы Февральской революции. – А.И.) каждый из нас по мере своих сил старался сделать что-нибудь полезное своему народу. И я по мере своих сил старался принести пользу нашему народу и в целях его просвещения организовал издание трех газет: «Аваристан» на аварском языке, «Мусават» на кумыкском языке и «Чанна цIукIу» на лакском языке». Издателем и редактором являлся М.-М. Мавраев.
Наряду с вышеуказанными газетами, в типолитографии М.-М.Мавраева в 1917–1918 годах издавались революционные листовки-прокламации, а также газеты: «Ишчи халк» (Трудовой народ, редактор З. Батырмурзаев) на кумыкском языке, «XIалтIулел чагIи» (Трудовой народ, редактор Абусуфьян Акаев) на аварском языке – органы Военно-Революционного Комитета Дагестана и его секции РКП (б); «Илчи» (Вестник, редактор Г. Саидов) на лакском языке – орган Дагестанского просветительно-агитационного бюро. Нафисат Дахадаева издавала в типолитографии Мавраева на кумыкском и аварском языках газету «Заман» (Время), на русском языке – «Время»
М. М.-М.Мавраев был не только одним из первых создателей национальной периодической печати Дагестана, но и основателем позиций свободы печати. В объявлении, опубликованном 14 февраля 1918 г. в 43-м номере газеты «Мусават» М.-М.Мавраев аргументировал свою позицию о свободе печати тем, что в провозглашенном Февральской революцией 1917 года лозунге «Свобода» дана свобода печати, поэтому мы не имеем права спрашивать у авторов о содержании издаваемых вещей, за них отвечает их автор». Эти мысли М.-М.Мавраева о свободе печати созвучны и нашему времени. В издаваемых в наши дни газетах подчеркивается: «Позиция редакции может не совпадать с точкой зрения авторов, которые несут ответственность за достоверность и объективность представленных для публикации материалов».
М.-М.Мавраев был не только энергичным первопечатником, но и талантливым просветителем. При этом просветительская деятельность его была органически связана с его работой, так как целью своей жизни и деятельности он считал распространение знаний и сеяние духовных семян среди соотечественников.
Будучи активным и талантливым просветителем, Мавраев на первых страницах газеты «Мусават» («Равенство») в 1917–1918 годах в качестве передовиц опубликовал свои 18 статей, значительное количество объявлений и других материалов, посвященных проблемам народного образования, языка обучения учащихся, подготовки учителей, развитию науки, культуры и техники; вопросам ислама, шариата, судопроизводства; развития животноводства, земледелия и т. д., в целом – актуальным проблемам национального возрождения и всестороннего развития народов Дагестана. В этих насыщенных глубокими размышлениями и конкретными, полезными для людей практическими советами, рекомендациями статьях ярко отразились взгляды и мировоззрение популярного первопечатника, талантливого просветителя, активного и энергичного борца за всестороннее развитие хозяйства, культуры, науки, народного образования населения Дагестана М.-М.Мавраева.
Наряду с организацией книгоиздательского дела, М. Мавраев проделал большую работу по распространению книг среди населения Дагестана и других регионов не только через книжные магазины (Дом книг) и многолюдные базары, но и через систему «книга – почтой».
В начале 1920-х годов в Махачкале начали строить типографию. Народный комиссар просвещения Дагестана А.А. Тахо-Годи, высоко ценя знания и деловые качества М.-М.Мавраева «назначил его заведующим отделом Даггосиздата и поручил ему заботы о полиграфическом оборудовании и всем связанным с пуском типографии в ход». По завершении строительства типографии М.-М.Мавраев был назначен ее управляющим.
Как и у многих представителей интеллигенции удивительно печальна и трагична судьба этого замечательного деятеля культуры и просветительского движения. В 20–30-е годы было варварски уничтожено огромное количество рукописных и печатных книг, арестованы и репрессированы многие ни в чем не повинные деятели культуры, партийно-советские работники и т. д.
Все эти акты вандализма происходили перед глазами М.-М.Мавраева. Кроме того, в 1928–1929 годы на страницах республиканской периодической печати развернулась настоящая травля М.-М.Мавраева.
В сложившейся обстановке он был вынужден в 1929 году покинуть Дагестан. Поехал в Среднюю Азию. Вначале жил в городе Андижане (Узбекистан), работал мастером на лесопильном заводе. Через два года переселился в город Акмолинск (г. Целиноград). Здесь женился на татарке, открыл мастерскую по ремонту бытовых приборов.
Будучи в преклонном возрасте, М.-М. Мавраев хотел вернуться домой, чтобы умереть и быть погребенным на родной земле. В 1960 г. он обратился в советские и партийные органы с просьбой разрешить ему вернуться в Дагестан, но не получил ответа. В последние годы жизни М.-М. Мавраев потерял зрение, в 1964 году в возрасте 86 лет он скончался и был похоронен в городе Акмолинске.
Данный текст является ознакомительным фрагментом. Из книги Имам Шамиль автора Казиев Шапи Магомедович Из книги Империя степей. Аттила, Чингиз-хан, Тамерлан автора Груссе РенеОтступление Чагатаидов на восток Тянь-Шаня. Влияние возрождения Тимуридов в Кашгарии. Историк Хайдар-мирза В то время как Ахмед правил в Аксу и в Турфане, на территории восточного Моголистана и Уйгуристана (1486-1503), его старший брат Махмуд наследовал у своего отца Юнуса
Из книги Европа, тюрки, Великая Степь автора Аджи МурадВеликий просветитель Армении …Теперь от предполагаемых (гипотетических) вернемся к реальным событиям на Кавказе: Фавст Бузанд и другие историки весьма точно описали случившееся.В стан всадников, которые захватили Дербент, пришел юный епископ Григорис. Он представился
Из книги Московские загадки автора Молева Нина МихайловнаРусский просветитель Особенности просвещения московитов следует искать в делах и сочинениях не столько профессиональных учителей – их там и не так уж много, – сколько высоких придворных чинов. Сэр Энди Брайтон выяснил, что некоторые из них вполне могли бы претендовать
Из книги Кавказская война. Том 3. Персидская война 1826-1828 гг. автора Потто Василий АлександровичXXXVI. ХОСРОВ-МИРЗА В один из февральских дней 1829 года весь Тифлис был поражен страшной вестью, что русская миссия истреблена в Тегеране. Впечатление было тем сильнее, что никто не ожидал подобной катастрофы, так как отношения между Персией и Россией были, по-видимому, самые
Из книги 50 знаменитых террористов автора Вагман Илья ЯковлевичТАГАЕВ МАГОМЕД САЙПУЛАЕВИЧ (род. в. 1948 г.)Террорист, один из идеологов и участников операции «Газават-бек», осуществленной бандформированиями Басаева и Хаттаба в Цумандинском и Ботлихском районах Дагестана в августе-сентябре 1999 года. Руководитель информационного центра
Из книги Государевы вольнодумцы. Загадка Русского Средневековья автора Смирнов Виктор ГригорьевичОтрывок из книги Иосифа Волоцкого «Просветитель» Сказание о новой ереси новгородских еретиков: Алексея протопопа, Дениса попа, Федора Курицына и других, то же исповедующихДолжно знать, что в разные годы и в разные времена дьявол насадил множество ересей и рассеял по всей
Из книги Российская история в лицах автора Фортунатов Владимир Валентинович3.6.1. Первопечатник ли Иван Федоров? В центре современной Москвы в окружении представительств зарубежных автомобильных и других компаний странным образом и как бы «не в тему» стоит памятник выдающемуся первопроходцу русской культуры Ивану Федорову.Европейцы считают
Из книги Имам Шамиль [с иллюстрациями] автора Казиев Шапи Магомедович Из книги Исторические шахматы Украины автора Каревин Александр СемёновичЗакарпатский просветитель Иван Сильвай И этого общественного деятеля, писателя, просветителя ныне в Украине основательно подзабыли. Позволю себе предположить, что и на малой родине – в Закарпатье – знают о нем немногие. Между тем когда-то он был широко известен за
Из книги Имам Шамиль автора Казиев Шапи МагомедовичШейх Магомед Ярагинский Магомед Ярагинский родился в 1777 году (1191 году по хиджре) в семье ученого-богослова. С детства проявив необычайную тягу к знаниям, он очень скоро стал известным алимом, постигшим разнообразные науки. В Дагестане ему не было равных в знании Корана.
Из книги Основатели США: исторические портреты автора Соргин Владимир ВикторовичГлава IV. Томас Джефферсон: просветитель и политический деятель Томас Джефферсон - одна из наиболее противоречивых и спорных фигур среди «отцов-основателей» США. В глазах европейцев он вместе с Бенджамином Франклином принадлежал к самым образованным американцам своего
автора Шурпаева МиясатШейх Магомед-Яраги В те самые времена в селении Яраг Кюринского округа жил известный мусульманский шейх Магомед-Яраги (то есть Магомед из Ярага), проповедник и поклонник тариката. Была у шейха своя медресе, где обучались муталимы из разных концов Дагестана и Азербайджана.
Из книги Предания старины глубокой автора Шурпаева МиясатШейх Магомед-Эфенди и Магомед-Мирза-хан Популярность шейха Магомеда-Эфенди росла, к нему шли люди не только из Кази-Кумухского округа, но и со всего Дагестана, который был тогда охвачен огнем газавата. Шейхи и правители были разделены на два противоположных лагеря: одни
Из книги Дагестанские святыни. Книга третья автора Шихсаидов Амри РзаевичДревнейшие земледельцы Дагестана. Древние города
Из книги Учитель автора Давыдов Алил НуратиновичЦелитель и просветитель И. С. Костемиревский 2 декабря 2011 года в Нижнедженгутаевской средней школе праздновали ее юбилей – 155-летие. Открыл эту школу в 1856 году Иван Семенович Костемиревский. Эта была первая русская школа в Дагестане для детей горцев. В этот же день одна из
Исламская культура и исламские традиции в Дагестане (Руслан Исаев, Муртазаали Якубов)
К научно-популярному изданию «Ислам традиционный и вымышленный»,
Ф.А. Хайдаров, Москва, 2013 г.
Исламская культура и исламские традиции в Дагестане
В VII в. на Аравийском полуострове зародилась новая религия - ислам, положившая начало новому периоду в жизни народов стран Ближнего и Среднего Востока, сыграв важную роль в судьбах народов Кавказа, Дагестана.
В завоеванные страны арабы привнесли и свой язык, и свою религию. В Халифате процесс взаимодействия различных цивилизаций породил новую высокоразвитую культуру, языком которой стал арабский, а идеологической основой ислам, новая монотеистическая религия со своеобразной системой этико-правовых представлений и религиозно-политических институтов, зародившаяся в Аравии и распространившаяся в ходе арабских завоеваний. Эта арабо-мусульманская культура на много веков вперед определила пути развития народов, исповедовавших ислам, сказываясь на их жизни до сего дня. Процесс исламизации Дагестана хронологически охватывает большой период времени: вторая половина VII- первая половина X вв., вторая половина X-XVI вв., XVII-XVIII в.в., XIX - начало XX в., вторая половина 80-х годов XX в.- настоящее время. Во время первых двух этапов распространение происходило вширь, а в XVII- начале XX в. ислам основательно «врос» в Дагестан, где стал не только религией, но и культурой и образом жизни.
Исламская культура в Дагестане
Ислам сыграл огромную роль в формировании письменного литературного наследия, культуры народов Дагестана. Процесс исламизации «подготовил почву для развития арабской книжной письменности в обширном ареале, даже превосходящем тот, в котором когда-либо устанавливалось политическое господство арабов.
Процесс исламизации Дагестана, длившийся несколько столетий (VII-XVI вв.), сопровождался распространением арабского языка и арабской культуры. Распространение и укрепление ислама стимулировало строительство учебных заведений (мактабов, медресе), изучение языка Священного Писания мусульман, распространение коранической литературы.
Наиболее значимый из этапов в развитии и распространении арабского языка на территории Дагестана связан с рядом факторов и прежде всего с возникновением местной, оригинальной литературы на арабском языке, в основном исторических сочинений, первые образцы которых относят к X в. В дальнейшем социиальные позиции арабского языка, арабоязычной литературы и арабской культуры на территории республики все более укрепляются, а в XVIII – начале XX в. отмечены расцветом научной и литературной деятельности на арабском языке. Труды дагестанских ученых по мусульманскому праву, догматике, эти¬ке, логике, медицине, метрике, исторические труды, поэтические тексты – все писалось в основном на арабском языке, который в значительной степени опередил в этой области другие языки. Арабский язык, не заменив местных языков в быту, стал вместе с тем основным «орудием» литературы, науки, образования, дело¬производства, частной и официальной переписки, актовых материалов, мемориальных и строительных текстов. Более того, арабский алфавит лег в основу письменности дагестанских народов (аджам). Все это в значительной степени определило роль арабского языка и литературного творчества народов Ближнего и Среднего Востока в судьбах дагестанской культуры и традиций.
На территории Арабского халифата усилиями народов и поколений была создана богатая письменная литература, основой которой стали культурные традиции Средиземноморья и древних цивилизаций Востока. Арабская литература, по словам Х.А. Гибба, это «бессмертный памятник, созданный не одним народом, а целой цивилизацией». Культурные ценности, созданные на одном языке носителями единой официальной религии, быстро становились достоянием всего Халифата как в период его единства, так и после его распада, когда разрушилась территориальная и политическая целостность, но сохранился общемусульманский культурный apеал.
Первоначально, разумеется, интерес к арабскому языку и исламской культуре был связан с изучением Корана, коранической литературы, проникновением ислама, но впоследствии сфера приложения языка оказалась более обширной. Здесь уже на первый план выступает иной фактор – значительное расширение экономических и многосторонних культурных контактов народов Кавказа со странами Ближнего Востока и Средней Азии. Торгово-экономические культур¬ные связи с народами этих стран, получившие развитие в X- XII вв. и все более нараставшие с XIV в., способствовали широкому распространению арабского языка как средства общения между разными народами.
Арабоязычная культура выступает как фактор многовекового влияния на культурную жизнь народов Дагестана и Кавказа, «как один из истоков, вспоивших культуры этого региона», а сам процесс овладения арабским языком – как отражение духовной потребности горского населения в знаниях и в приобщении к достижениям мировой цивилизации.
Состав и структура литературных памятников, получивших распространение в Дагестане, свидетельствуют о знакомстве местных авторов со многими традиционными для средневекового Востока произведениями – это Коран, тафсиры, хадисы, грамматические трактаты, сочинения по лексикографии, мусульман¬скому праву, теологии, этике, философии, истории.
Все перечисленные факты не только говорят о контактах Дагестана в сфере культуры с такими крупными центрами средневековой общественной мысли, как Багдад и Бухара, но и свидетельствуют о довольно широком знакомстве его жителей с основами мусульманского права, с видными суфийскими произведениями, в частности, с этико-догматическим трактатом аль-Газали. Не случайно один из алимов в Дербенте носил почетный титул «философ» – это был Абу-л-Фадл ибн Али Философ, «хороший человек, родом из Дербенда», которого Насир-и Хусрау встретил в Шамиране. Вполне понятно также создание в Дербенте суфийского трактата в конце XI в. и наличие там большого числа суфийских шейхов, а также маджлисов и ханака.
Многочисленные арабские надписи X-XV вв., имеющиеся в Дагестане, должны быть рассмотрены также как значительное культурное явление, как итог общения народов в сфере культу¬ры. Количество арабоязычных надписей в Дагестане огромно, они представляют собой проявление местной культуры, доказательство того, что арабское письмо было здесь широко распространено и знатоки его встречались не только в среде представителей правящей верхушки.
Эпиграфическое наследие как памятник культуры вообще и письменности народов Дагестана, в частности, развивалось не изолированно, не само по себе, а в неразрывной связи с таким жанром, как дагестанские исторические сочинения.
Начальный этап становления историографии в Дагестане, как и в других областях с сильным арабским влиянием, связан так¬же с довольно большим арабским населением Дагестана в VIII-X вв. Исторические сочинения и суфийские трактаты на арабском языке являются вместе с тем первыми дошедшими до нас нарративными источниками – памятниками письменной книжной культуры. Пока нет возможности определить ранние рубежи фиксации исторических знаний в Дагестане, но участие арабского населения в создании дагестанской исторической традиции (письменной и, особенно, устной), а также в сохранении полулегендарных исторических сюжетов, бытовавших в Дагестане до принятия ислама и после исламизации, несомненно.
Общеизвестно, что фольклорные сюжеты и рассказы служили опорой первых исторических сочинений. Сложившийся в Дагестане цикл легендарных и полулегендарных сюжетов, преданий, генеалогических рядов отражает уже сформировавшуюся историческую
традицию. Культурно-политическое влияние идей, имевших хождение в Халифате, также несомненно. Генеалогии и генеалогические предания или выступали с самого начала в местной оболочке, или же, будучи привнесенными, приобретали постепенно дагестанский облик.
К числу первых из дошедших до нас исторических сочинений относятся «Дербенд-наме», «История Ширвана и Дербенда», «Ахты-наме», «История Абу Муслима», «Тарих Дагестан».
«Дербенд-наме» – это ценное историческое сочинение, известное ныне в многочисленных списках как на арабском, персидском, тюркских, так и на языках народов Дагестана. Обнаруживается тематическое родство всех известных нам списков. Для всех них характерны четыре основные темы: политика Ирана в Дагестане; арабо-хазарское противостояние в Дагестане; исламизация региона; взаимоотношения арабских полководцев с местными правителями.
Если охарактеризовать общую линию «Дербенд-наме», то это основанный на отдельных исторических записях и исторических преданиях рассказ о «триумфальном шествии» ислама по Дагестану. Хотя сочинение и названо «Дербенд-наме», в сущности, речь идет о Дагестане в целом, о коренном изменении конфессионально¬го облика края благодаря усилиям арабских полководцев.
«История Ширвана и Дербенда» (второе название – «История ал-Баба») – это уже сложное, многоплановое произведение, ценный источник по истории Восточного Кавказа VIII-XI вв.
В соответствии с династическим принципом периодизации «История Ширвана и Дербенда» делится на две части.
Первая часть – о династии ширваншахов - Йазидидах, основоположником которой был Йазид ибн Мазйад аш-Шайбани (ум. в 799 г.), и дербентских Хашимидах (869-1077). Основное ее содержание – сложные взаимоотношения правителей Ширвана и Дербента, в которые нередко втянуты правители Аррана, Серира, Хайдака, а также тюрков-сельджуков на Восточном Кавказе. Вторая часть выдержана в том же ключе, что и первая, с акцентом на деятельность Хашимидов, на их взаимоотношения с соседними владениями. Сочинение было составлено в 1106 г. и рас¬сказывает о событиях в Дербенте и Ширване между последней четвертью VIII в. и 1075 г. По своей структуре это погодное, последовательное изложение на манер хронографов или же династийных хроник. Оба жанра (история городов и история династий) получили на территории бывшего Халифата широкое распространение.
Несмотря на внешнюю беспристрастность, мы видим в авто¬ре «Истории Ширвана и Дербенда» ярого сторонника местной власти, независимо от того, о ком идет речь – о ширваншахе или же дербентских эмирах. Официальный характер сочинения объясняется также явлением, типичным в X-XI вв. для многих областей Халифата – в политической историографии место традиционалиста и ученого занял чиновник. Отсюда и четкий канцелярский стиль сочинения, строгость изложения, историческая канва, лишенная легендарных, религиозных, фольклорных мотивов.
Автор «Истории Ширвана и Дербенда» был, по всей вероятности, жителем Дербента, он знал в подробностях жизнь и социальную структуру Восточного Кавказа, проявил хорошее знание топографии города, внешне объективен и с одинаковой беспристрастностью рисует деятельность ширваншахов и дербентских правителей, но его симпатии к дербентским эмирам хотя и очень редко, но обнаруживаются.
Автор «Истории ал-Баба» использовал иные местные данные, нежели составитель «Дербенд-наме». Это связано с различными авторскими задачами: «Дербенд-наме» ориентирован на жанр «истории арабских завоеваний», а «История ал-Баба» – на внутриполитическую историю, историю взаимоотношений социальных верхов, политических образований, точных данных, распределенных по городам, структурное совершенство – все это наводит на мысль о наличии определенных традиций внутреннюю историю самого города.
Общий характер «Истории Ширвана и Дербенда», ее относительная полнота, обилие сведений из области историографии, использованных автором, определенного типа исторического изложения показывает, что местные, дагестанские материалы занимают в нем ведущее место.
«История ал-Баба» структурно как бы повторяет изложение событий по городам, как это было у арабских авторов X в. ат-Табари и ал-Куфи, но с той разницей, что теперь мы уже имеем дело не с описанием завоевательных войн арабов. Сочинение имеет иное содержание: взаимоотношения Ширвана и Дербента, их правителей, борьба за укрепление ислама, политика сельджуков. Жанр «Истории ал-Баба» также является как бы продолжением жанра «истории арабских завоеваний», но в совершенно новых условиях, когда самостоятельность отдельных частей бывшего единого Халифата определила появление локальных историй: династийных генеалогий, истории отдельных государств. «История ал-Баба» предстает перед нами как искусное сочетание историй государств и династийных генеалогий. Сочинение можно отнести и к образцам региональной историографии. Здесь прослеживается развитие дагестанской историографии в русле общеарабской: начавшийся с первых десятилетий X в. процесс политического распада Халифата и образования независимых государств нашел отражение в появлении династийных хроник и сочинений по истории государств.
К разряду памятников региональной историографии относятся и так называемые малые хроники – «История Абу Муслима» и «Ахты-наме». В сущности, обе хроники, внешне напоминая разно¬видность жанра «военных историй ислама», представляют собой генеалогические рассказы: первый вкупе с жанром агиографии, второй – в рамках хроники одного аула. В Халифате в IX-X вв. параллельное развитие жанра истории и биографий в тесной связи друг с другом было обычным явлением. Разработка тем местной истории и биографий арабских военачальников, возведенных в разряд «святых» (Маслама – шейх Абу Муслим), единство этих тем в рамках одного произведения говорят о слабой дифференциации исторической литературы малого жанра.
«История Абу Муслима» – анонимная история о событиях в Дагестане в VIII-X вв., впервые опубликована в 1862 г. Н.В. Ханыковым («список Гагарина»), однако она до сих пор не стала пред¬метом всестороннего источниковедческого анализа.
Хроника охватывает несколько основных тем: родословная Абу Муслима, идущая от Абдалмутталиба, дяди Пророка; деятельность Абу Муслима по распространению ислама в Дагестане, строительство мечетей почти во всех крупных дагестанских селениях; потомки Абу Муслима, поселившиеся почти во всех дагестанских владениях и селениях.
Последняя тема, обосновывающая приход к власти потомков Абу Муслима во всем Дагестане, заслуживает особого рассмотре¬ния, ибо она играет важную роль в формировании нового облика хроники, нового ее качества: сугубо местная, южнодагестанская (т.е. узколокальная) тематика сменяется общедагестанской, утверждается концепция повсеместного мусульманского (из рода пророка Мухаммада(сас) генезиса политической власти в Дагестане. Насколько своеобразна эта концепция, видно из того обстоятельства, что тема Аварии, политическая власть в которой ранее отводилась кому угодно (фараоны, персы, русы), но только не мусульманскому миру, в указанном выше контексте приобрела сугубо исламскую основу. Что касается времени составления «Истории Абу Мусли¬ма», то можно предположить, что это начало X в. (дата одного из списков), а сама хроника освещает события VIII – начала X в.
Представляет немалый интерес сопоставление двух описанных сочинений. «Ахты-наме» – это, скорее, продолжение широко распространенного жанра «завоеваний» в масштабе одного аула, военно- политический аспект в нем является преобладающим. «История Абу Муслима» же несет более обширную смысловую нагрузку. Абу Муслим стал мусульманским «святым», и «Роман Абу Муслима», широко распространенный на Ближнем и Среднем Востоке, нало¬жил отпечаток на рассматриваемое сочинение. Деятельность и генеалогия шейха – один из основных мотивов сочинения. Появились и новые темы: генеалогия потомков Абу Муслима, строительство мечетей, жизнеописание правящей элиты. «Ахты наме» не дает сведений о строительстве мечетей, а для «Истории Абу Муслима» – это одна из главных тем. Если в «Ахты-наме» центром внимания является одно-единственное селение Ахты, то «История Абу Муслима» – это история нескольких равноправных (вернее, самостоятельных, независимых) селений.
Для анализа процесса формирования жанра исторических сочинений огромную роль играет дагестанское историческое сочинение «Тарих Дагестан» Мухаммадрафи.
Это один из самых сложных, противоречивых и в то же время чрезвычайно интересных и ценных литературных (исторических) памятников, являющийся сводом различных отрывков или документов, объединенных одной идеей, одной политической тенденцией. Он представляет собой апологию могущества Газикумухского шамхала, т.е. носит сугубо официальный характер и пропагандирует идею неизбежности исламизации всех районов Дагестана. В сочи¬нении выделено несколько самостоятельных линий повествования: судьбы язычества и правителей Авар (Аварии), исламизация дагестанских обществ, борьба Кумуха за свои земли, шамхалы, их генеалогия и налоговая политика.
«Тарих Дагестан» – наиболее распространенное в Дагестане и широко известное в научном мире историческое сочинение. Выявлено уже до 40 его списков на арабском языке. Охватывая события VIII-XIV вв. (с существенными вставками XV-XVII вв.), это сочинение представляет собой, как уже указывалось, свод различных исторических рассказов и записей, каждый из которых заслуживает самостоятельного изучения.
Наиболее древней частью текста можно считать его начало – рассказ о языческой Аварии, доходах ее правителей, получаемых ими податях (харадж): «Правителем (малик) в городе области Авар, называемом ат-Танус, – а он сильнейший из городов Даге¬стана своей мощью, источник неверия – был неверный, сильный, тиран, негодный, носитель зла, насилия и несчастья по имени Сурака, по прозвищу нусал… Этот правитель получал доходы с царств (мулук), владений (вилайаты), подвластных земель (имарат), и ему принадлежали харадж, джизъя и ушр с жителей всего Дагестана… различного рода имуществом, наличными деньгами, зерном, баранами, крупным рогатым скотом, тканями, овощами и так далее, даже яйцами». Рассказ посвящен власти и могуществу правителя Аварии. Именно во второй полови¬не IX – первой половине X в. дагестанское феодальное государство Сарир (Авария), отличавшееся полиэтническим составом населения, значительно усилилось.
Другие же основные темы (борьба жителей Кумуха против монгольских отрядов и перечень податей газикумухскому шамхалу) дают основание говорить о том, что описываемые события относятся к XIII-XIV вв.
Многочисленные переписывания, несомненно, наложили отпечаток на содержание текста, однако основной текст, несмотря на все дополнения, также должен был сохраниться. Было бы важно определить, какая часть и в какой форме возникла под пером Мухаммадрафи.
«Тарих Дагестан» представляет собой и ценный исторический источник, и важный письменный памятник культуры народов Дагестана. Его сложный состав требует, в первую очередь, серьезной источниковедческой работы над каждой его составной частью, каждым отдельным сочинением, составившим единое целое.
До недавнего времени вне внимания исследователей оставалось важное историческое сочинение Махмуда из Хиналуга, условно озаглавленное нами «События в Дагестане и Ширване. XIV-XV вв.». Оно составлено в селении Ихир (Южный Дагестан) в 861/1456-7 г. на основе многочисленных источников, в том числе и родословных. Книга представляет собой уникальный источник по истории Дагестана и Ширвана XIV-XV вв. и ценный памятник письменной культуры. В ней нашли подробное освещение многие вопросы политической, социально-экономической и дипломатической жизни средневекового дагестанского и ширванского общества (поход Тимура, его роль в насаждении условных форм земельной собственности, в укреплении власти местных правителей; взаимоотношения правителей дагестанских владений Газикумухского шамхальства и Кайтагского уцмийства в вопросах наследования власти; ширвано-дагестанские политические, дипломатические и династические связи; формы земельной собственности).
Сочинение Махмуда из Хиналуга составляет важный этап в местной историографии, оно ориентировано в основном на изучение больших регионов, политической, дипломатической, социально-экономической истории, а не военных акций.
Разумеется, исторические сочинения, о которых мы рассказали, не были единственной жанровой категорией литературной и научной деятельности в Дагестане X-XV вв., к началу XII в. в Дербенте уже существовали устойчивые тра¬диции в хадисоведении и составлении суфийских трактатов. До нас дошел также этико-догматический трактат «Вафк ал-мурад» («Соответствие предмету желаний») Ахмада ал-Йамани (ум. в 1450 г.), написанный в Кумухе. Однако жанр исторических сочинений был наиболее значимым и представлен наибольшим числом разносторонних сочинений в процессе формирования дагестанской национальной литературной традиции.
Дагестан – крупнейший очаг арабо-мусульманской литературной традиции. Усвоение арабо-мусульманских культурно-философских традиций началось с утверждением Ислама. На сегодняшний день всё ярче вырисовывается роль арабо-мусульманской литературы и арабского языка в развитии национальных культур, в усилении культурных контактов народов Ближнего и Среднего Востока и Кавказа. Арабо-мусульманская культура выступает здесь как один из источников, вспоивших культуры этого региона.
Арабская культура и арабская рукописная книга получили более широкое распространение, чем территория обитания арабов или область их военного и политического господства.
Первая волна распространения арабской культуры шла за ранними завоеваниями, которые параллельно несли исламизацию и арабизацию края.
Этот процесс на долгие века подключил народы Северного и Восточного Кавказа к мусульманскому кругу мирового культурного сообщества. Взаимный обмен материальными и духовными ценностями в условиях более развитых традиций арабо-мусульманской цивилизации пробуждал в местных культурах их собственные потенции, вызывал к жизни новые интеллектуальные потребности и творческие возможности здешних народов.
Известно, что X–XV вв. в средневосточной зоне Старого Света, а это ареал функционирования арабской, персидской, тюркской и кавказской культур, – время наибольшего расцвета ренессансной культуры. Именно арабская литература выступала для многих народов как ведущая и втягивала в свой процесс другие литературы, развивавшиеся рядом и входившие в данный культурный круг.
Если обратиться к хронологии, то проникновение арабского языка в Дагестан можно отнести к VII в., а проникновение арабской рукописной книги – к VIII–IX вв., т. е. раннеаббасидскому периоду. На начальном этапе масштабы распространения этого процесса ограничивались Дербентом и близлежащими пунктами, населёнными арабами. Но не исключена возможность проявления этого процесса в предшествующий период, а именно в период заселения кварталов Дербента арабским населением и строительства квартальных мечетей Масламой в 733 г.
С середины VIII в. внимание арабов от завоевательной политики переходит к внутренним проблемам государства. В этот период возникают все условия для развития арабской книжной культуры, центром которой был Багдад. Именно с этим городом связано возникновение арабских книжных собраний, Домов науки, уступивших место библиотекам, мечетям и медресе во второй половине XI в.
Что касается тематики памятников восточной письменности, то это традиционные для средневекового Востока дисциплины – богословие и филология (грамматические трактаты, лексикография, юриспруденция, философия и т. д.).
Наиболее древними дошедшими до нас произведениями арабских учёных являются копии знаменитого арабского словаря «Ас-Сихах» («Достоверный») ал-Джавхари (ум. в 1008 г.), которые были сделаны в 519/1125, 574/1178–1179, 593/1196 годах, и не менее известная книга «Ал-Гарибайн» ал-Харави (ум. в 1010 г.) – толковый словарь арабского языка, переписанный Мухаммадом, сыном Абу ал-Хасана, в 689/ 1290 году.
Исчезновение книжных коллекций VIII–X вв. в Дагестане связано с внутриполитической ситуацией в этот период: кровопролитными столкновениями арабов с хазарами, междоусобными войнами местных правителей, неустойчивостью быта, что никак не способствовало сохранению имевшихся книг. Однако восполнить этот пробел помогает эпиграфический материал, тесно связанный с истоками книжной культуры Дагестана. Так, сохранившиеся поныне куфийские надписи свидетельствуют о распространении в Дагестане арабской письменной грамоты уже в IX–X вв. В последующие XI–XV вв. значение арабского языка усиливается, на что также указывают эпиграфические памятники, выявленные в Дербенте, Табасаране, Ахтах, Рутуле, Тпиге, Цудахаре, Кумухе, Хунзахе. По словам В.В. Бартольда, арабский язык из всех языков мусульманских народов сделался международным языком по преимуществу.
Изучение арабского языка повлекло за собой создание многочисленных учебных пособий, составленных местными авторами. Таким образом, письменная литература народов Ближнего и Среднего Востока явилась для дагестанской письменной литературы той базой, которая способствовала её возникновению и дальнейшему развитию.
Творческое усвоение памятников письменной литературы Ближнего и Среднего Востока имело в Дагестане своё логическое продолжение. С X в. создаются значительные сочинения узколокального характера, одновременно с этим создаются и одноаульные хроники: «История Цахура» (XIII в.), «История Каракайтага» (конец XV – начало XVI вв.), «История аула Куркли» (XV в.).
В результате этого в средневековом Дагестане в течение многих сотен лет накапливалась обширная восточная литература в виде частных и общественных коллекций арабской книги. Многие из этих библиотечных собраний содержали не только теологическую литературу, но и источники по гуманитарным и естественным наукам, философии, филологии, математике, географии, астрономии, медицине.
Историки отмечают, например, широкое распространение в Дагестане ещё в XII–XIV вв. известных на мусульманском Востоке трудов по толкованию шафиитского учения «Китаб ал-имам аш-Шафи‘и» («Книга имама Шафии») и «Космография» Казвини – своего рода энциклопедии естественных наук мусульманского мира. Проникали сюда и всемирно известные многотомные сочинения и изложения величайшего арабского историка раннего периода – ат-Табари. Необходимо отметить, что после XV в. арабский язык настойчиво прокладывал себе дорогу в Индию и Малайский архипелаг, в Центральную Африку, Малую Азию, на Балканы и, наконец, в пределы России, а именно в Татарию, Крым, на Северный Кавказ. Т. е. в ту эпоху, когда окончательно гибнет самостоятельность арабских стран, арабский язык вопреки всему покоряет всё новые и новые территории, переживая своеобразный «ренессанс».
В XV–XVII вв. одним из творческих центров в Дагестане становится Кумух. В первой половине XV в. здесь жили и работали Ахмад бин Ибрагим бин Мухаммад ал-Йамани (ум. в 1450 г.), автор книги («Вафк ал-мурад» – «Соответствие предмету желаний») – религиозный деятель, мударрис, учёный, переписчик рукописей, распространитель Ислама в Дагестане. Академик И.Ю. Крачковский, устанавливая время создания оригинальной местной литературы в Дагестане и на Северном Кавказе вообще, писал: «На Кавказе мы можем проследить две волны арабского влияния: первая, шедшая с ранними завоеваниями, не глубоко затрагивала местное население Закавказья, а вторая, медленно нараставшая с XVI в., постепенно создавала в Дагестане, Чечне, Ингушетии оригинальную местную литературу на арабском языке». Дагестанские учёные пришли к выводу, что следовало бы «продвинуть значительно вперёд хронологические рамки «второй волны» и отнести их к X–XV вв., или раннему этапу создания местной дагестанской литературы на арабском языке».
В первый из указанных периодов в Дагестане возникает несколько центров арабо-мусульманской культуры – Дербент, Кумух, Акуша и др. Особое место отводилось Дербенту, который «был важнейшей опорой «арабизма» на Кавказе».
В связи с накоплением богатой арабоязычной литературы с XVI–XVII вв. в Дагестане всё больше и больше возникает библиотек при мечетях, примечетских школах и в домах учёных-арабистов, пользующихся признанным авторитетом со стороны представителей всего мусульманского мира в целом. Так, дагестанский учёный Мухаммад сын Мусы ал-Кудуки, путешествовавший по Египту, Хиджазу и Йемену и обосновавшийся в Алеппо, где и умер около 1717 года, был учеником шейха Салиха ал-Йамани (ум. в 1109/1698 г.). В 70-х годах XIX в. другой дагестанец Мухаммад Тахир аль-Карахи (1809–1880) также поддерживал довольно тесные связи с мекканскими и египетскими учёными. Аль-Карахи получил хорошее образование в различных медресе, переходя, по сложившейся тогда традиции, из селения в селение. По его словам, он прошёл курс предметов в селениях Корода, Мохсох, в обществе Гидатль, в селениях Гагатль, Гонох.
Известный йеменский учёный-арабист аш-Шавкани, посетивший в конце XVIII в. Дагестан, с восторгом писал об одном дагестанце: «…Я не видал похожего на него в умении хорошо выражаться, пользоваться чистым языком, избегать в беседе вульгаризмов, прекрасно произносить речь. При слушании его слов мной овладел такой восторг и радость, что даже дрожь пошла по мне».
Уровень знаний вообще, арабского языка в частности, был очень высок, так как многие дагестанцы, получавшие образование в городах Арабского халифата, поддерживали контакты с учёными стран Ближнего Востока и Средней Азии.
История материальной и духовной культуры народов Дагестана даёт многочисленные свидетельства того, что данный регион никогда не находился в изоляции от других географических ареалов и исторических цивилизаций. Средневековье отмечено определёнными связями Страны гор с Европой и многими районами Востока, такими как Средняя и Передняя Азия, Индия и др. Известно, например, что сюда, в самую, казалось бы, отдалённую глушь, проникали не только образцы суфистики ал-Маари и ал-Фараби, не только мусульманские учения Египта, но и трактаты Аристотеля и Платона. Передатчиком и «переносчиком» этих ценностей на Кавказ и в Дагестан была арабо-мусульманская культура. Для ее распространения повсеместно строились религиозные учебные заведения
С распространением ислама в Дагестане тесно связано и поступление рукописных книг из Сирии, Египта, Ирана, Средней Азии, Азербайджана. Это были сочинения по различным отраслям науки, по грамматике арабского языка, мусульманскому праву, логике, этике, художественные произведения, тафсиры, хадисы и, конечно же, Коран - Писание мусульман, первая книга мусульман. Но ранний этап постепенного превращения Корана в популярную книгу неясен; трудно сказать, как скоро размножались его копии и сколько времени он оставался единственной арабской книгой, когда появились вторая книга, а за ней другие.
В VIII в. было уже немало арабских письменных произведений, по крайней мере, известны их названия и авторы, некоторые сочинения даже сохранились в поздних списках. В следующем веке авторы и сочинения насчитывались сотнями, а далее книжная письменность разрасталась интенсивно, воплощаясь во множестве разнотипных книг светского «духовного содержания». «Арабская рукописно-книжная традиция отличалась интенсивностью и породила огромную продукцию, что явилось следствием ряда причин и обстоятельств» . Среди причин А.Б. Халидов называет длительное существование арабской рукописно-книжной традиции в арабском ареале; значительный объем и разнообразие первичного фонда письменных памятников; провозглашение ценности знания и письменности как его хранилища; многочисленность авторов; наличие большого числа покровителей, заказчиков с одной стороны, и переписчиков и книготорговцев, с другой; сохранение преемственности.
В Дагестане, в первую очередь, пользовались большим спросом книги по фикху, грамматике, кораническая литература. Среди широко распространенных сочинений мы можем назвать «Шарх ал-Иззи» Са"ададдина Умара ат-Тафтазани, «Шарх ал-Каваид ал-ираб» Мустафа ал-Куджави, «Шарх ал-Унмузадж» ал-Ардабили, «Изхар ал-асрар» Мухаммада ал-Биркави, «Минхадж ат-талибин» ан-Навави, «Шарх Минхадж ат-талибин» ал-Махалли, «Тухфат ал Мухтадж» Ибн Хаджара ал-Хайтами» и др. В Дагестане появляются и собственные оригинальные сочинения на арабском языке. Арабский язык и явился тем основополагающим элементом, который послужил импульсом для развития письменности дагестанских народов на арабографической основе.
Арабская система знаков, удобная для семитских языков с небольшим звуковым составом, не может отобразить специфические особенности несемитских языков, в фонетический состав которых входит большое число звуков. Поэтому многие неарабские народы (турки, татары, казахи, азербайджанцы, таджики, узбеки и т.д.), приняв арабское письмо, впоследствии внесли в него с помощью над- и подстрочных (диакритических) знаков, а также некоторых дополнительных знаков незначительные дополнения, т.е. в какой-то степени приспособили его к фонетической системе своих языков.
Дагестанские ученые предпринимают попытки приспособить арабскую графику для создания письменности на родных языках- «аджамскую» систему знаков. К концу XVIII в. создание в Дагестане такой системы было завершено. По мнению профессора А.Р.Шихсаидова, в Дагестане уже в XVII веке «проскальзывает тенденция передать посредством дополнительных букв или же огласовки фонетические особенности местных языков, особенно в передаче немусульманских имен».
Следует отметить, что с приобщением к русской культуре шел процесс переноса культурной ориентации с Востока на Россию и появления в Дагестане литературы местных авторов на русском языке. Дагестанская литература XIX века создавалась на арабском, местных и русском языках. Постепенно, уступая шаг за шагом, особенно с середины XVIII в., свои позиции в области художественного творчества, арабский язык в области науки, исламской идеологии, официальной жизни общества дореволюционного Дагестана продолжал доминировать, временами достигая своего расцвета.
Только глубокие традиции восточного образования могли сохранить в Дагестане интерес к литературе на арабском языке и после его присоединения к России.
Во второй половине XIX века в Дагестане получили распространение и печатные книги на восточных языках, а в начале XX века в местной типографии издавались книги на арабском языке. При этом переписка рукописей не прекращалась.
Но годы после Октябрьской революции 1917 года до начала 80-х годов ХХ в. вошли в историю как эпоха торжества воинствующего атеизма и упадка религиозной культуры, подрубившая корни религии, сидевшие, казалось-бы, глубоко в дагестанской почве. Книги на арабском языке безжалостно уничтожались. Люди, пытаясь спасти рукописи, прятали их на чердаках, замуровывали в стены. Многие алимы Дагестана были репрессированы. И лишь во второй половине 80-х годов с осуществлением перестройки всех сфер общественно-политической жизни положение кардинально изменилось. Возвращение к исламским ценностям воспринимается как важнейший историко-культурный процесс, неразрывно связанный с национальным возрождением дагестанских народов и их национальных культурных ценностей. Сегодня обращение к теме арабской рукописной книги в Дагестане является весьма актуальным и закономерным.
Выявление и введение в научный оборот письменных памятников истории на арабском языке и языках народов Дагестана одна из актуальных задач, стоящая сегодня перед востоковедами Дагестана. При обосновании актуальности темы немаловажным фактором является и современное состояние кавказского источниковедения вообще. Множество письменных памятников до сих пор остается неизвестным современной науке, поэтому перед учеными стоит вопрос их выявления и опубликования.
Попытки целостного охвата всей рукописной традиции в Дагестане пока не предпринимались. Долгое время существовал тенденциозный подход к рукописям на арабском языке, когда рукописи уничтожались, сжигались. Значительная часть рукописей дошли до нас в плачевном состоянии.
Многие рукописи дагестанских авторов разбросаны по всему миру: Турция, Сирия, США, Германия, Израиль, Египет, Республика Азербайджан, Грузинская республика, Армения, Москва, Санкт-Петербург. Тесное сотрудничество ученых позволит не только установить состав, объем и содержание дагестанских сочинений, но и изучить вопросы взаимовлияния и взаимодействия различных культур на основе письменного наследия.
Описание множества частных коллекций, мечетских библиотек и, уже на базе всех имеющихся данных, систематизация истории арабской книги в Дагестане - это большой шаг в развитии дагестанского исторического источниковедения.
Истоки рукописной арабоязычной традиции Дагестана восходят к X-XI векам. Рукописное наследие огромно и многообразно, охватывает как рукописные книги, созданные в областях Ближнего Востока, Средней Азии, так и большое число трудов, принадлежащих перу дагестанцев, произведения дагестанских авторов на арабском, персидском, тюркском и местных языках («аджам») .
В российском востоковедении существуют сложившиеся традиции изучения памятников восточной культуры, в частности арабской рукописной книги.
Одному из основоположников российского востоковедения М.А. Казембеку принадлежит заслуга издания списка дагестанской исторической хроники «Дербенд-наме»
В качестве приложения к «Дербенд наме» М.А. Казембек впервые дает арабский текст дагестанской исторической хроники Мухаммедрафи «Тарих Дагестан». Им были опубликованы и такие труды, как «Мюридизм и Шамиль», «История ислама», «Баб и бабиды» и ряд других работ, многие из которых по глубине исследования, широте привлечения источников не теряют своего значения и в наши дни. Научные труды ученого получили признание в России и за ее пределами. Многие из его работ были опубликованы и в Западной Европе, за «Дербенд-наме» он был удостоен Демидовской премии и награжден золотой медалью королевы Великобритании.
Обстоятельный анализ вопроса о происхождении «Дербенд-наме» был дан крупным исследователем в области истории арабов и Ближнего Востока, В.В. Бартольдом. В работах крупнейшего историка средневекового Востока за XIX столетие В.В. Бартольда арабист еще долго будет черпать не только отдельные тонкие наблюдения над исторической жизнью арабов или ислама, но найдет и широкие обобщающие картины всей линии развития в его научно-популярных книгах - результате очень длительной и вдумчивой работы, которые до сих пор не заменены новыми книгами того же достоинства.
Выдающийся советский востоковед, академик И.Ю. Крачковский открыл для европейской науки рукописное наследие Дагестана. Отметил необходимость последовательного и планомерного изучения всей совокупности источников на арабском языке, способствующих разъяснению исторического прошлого народов Кавказа. Отмечая значение местной оригинальной литературы на арабском языке, И.Ю. Крачковский подчеркивал необходимость ее изучения, особенно материалов, связанных с народно-освободительным движением 20-50-х гг. XIX в. под руководством Шамиля.
Ученик И.Ю. Крачковского А.М. Барабанов издал перевод арабского текста исторической хроники Мухаммада Тахира ал-Карахи, одного из секретарей Шамиля. Ему же принадлежит ценная статья «Пояснительные значки в арабских рукописях и документах Северного Кавказа», где раскрыта оригинальная система вспомогательных значков, дан обстоятельный анализ этой системы.
Большое внимание источникам на арабском языке уделял и кавказовед А.Н. Генко. Его статья «Арабский язык и кавказоведение» имеет большое значение для изучения арабских материалов, связанных с Кавказом. В ней А.Н. Генко среди источников по изучению истории народов Кавказа выделил особую роль источников арабского происхождения.
Одним из крупных исследователей письменных памятников Дагестана на арабском языке был М.-С. Саидов. В своем докладе, зачитанном на двадцать пятом международном конгрессе востоковедов (1960), он впервые дал обстоятельную характеристику арабоязычной литературы, представил её систематизацию: сочинения по суфизму, фикху, математике, астрономии.
Характер дагестанской литературы на арабском языке обусловлен особенностями исторического развития страны. Развиваясь как литература провинциальная, она имеет большое значение и для науки Дагестана, как исторический источник и интересный литературоведческий материал для общей арабистики, так как дает возможность представить ясную картину развития одной из боковых ветвей арабской литературы.
«Рукопись Абубакра Мухаммада, сына Мусы, сына ал-Фараджа ад-Дербенди «Райхан ал-хакаик ва бустан ад-дакаик», которая являясь обстоятельным словарем суфийских терминов, имеет огромное значение для изучения идеологической и социальной жизни дагестанского общества в X-XI веках. Введение в научный оборот этой рукописи открывает новые страницы в изучении историко-культурного облика г. Дербента как одного из крупных очагов культуры на Кавказе.
Эта работа открывает нам новые возможности для понимания социально-экономической, политической и интеллектуальной жизни дагестанского общества того времени. В книге содержится множество новых фактов по истории и культуре горских народов Кавказа, прослеживаются их контакты с иранцами, гунно-савирами, арабами, хазарами и другими народностями. Сочинение ад-Дарбанди - самый ранний и пока единственный из сохранившихся источников классического суфизма на Кавказе.
Интересным для исследования исламских традиций в Дагестане является сочинение Абдурахмана из Газикумуха «Китаб тазкират саййид Абдурахман» (Книга воспоминаний саййида Абдурахмана). Книга «Китаб тазкират саййид Абдурахман» состоит из двух взаимосвязанных, но отличающихся по содержанию частей. Первая - это краткое изложение сведений о трех имамах - Газимухаммеде, Гамзате и Шамиле. Вторая часть отражает внутреннюю жизнь дагестанского общества 20-50 гг. XIX в. Автор показывает нам внутреннюю структуру имамата, систему государственного управления, институты власти, освещает вопросы образования и обучения в медресе, налоговую систему, различные обычаи.
Роль арабской литературной традиции в становлении, развитии дагестанской литературы определяется количественной и качественной характеристикой арабоязычной литературы, как поступившей из стран Ближнего Востока и Средней Азии, так и созданной в пределах Дагестана.
Обнаруженные памятники культуры позволяют говорить об устойчивых взаимных контактах представителей культуры Дагестана и стран Ближнего Востока и Средней Азии в сфере науки и образования, рисуют развитую книжную культуру и систему просвещения в средневековом Дагестане, показывают роль и значение медресе и других форм мусульманского образования, раскрывают феномен Дагестана как крупнейшего очага книжной культуры на периферии исламского мира.
Изучение печатной книги на арабском языке - сравнительно новое направление в исследованиях дагестанских ученых. Деятельности известного распространителя печатных книг в Дагестане Мухаммада Асадова, дагестанских издателей А.М. Михайлова, М.М. Мавраева, тематической и технической характеристике печатной продукции на арабском языке (имевшейся на книжном рынке Дагестана в конце XIX- начале XX вв.) сыграли немаловажную роль в развитии исламской культуры на территории нашей республики.
Документы эпистолярного жанра составляют лишь один, хотя на сегодняшний день самый большой раздел всего комплекса исторических материалов на арабском языке. Однако для изучения тех особенностей и путей, по которым развивался арабский язык, заслуживает внимания каждый арабский памятник, невзирая на его содержание.
После возникновения ислама арабский язык распространился на огромной территории, населенной не только арабами. Более чем тысячелетняя история арабской книжной культуры в Дагестане неразрывно связана с установлением длительных общекультурных контактов со странами Ближнего Востока, Средней Азии, Закавказья с хорошо налаженным обменом культурными ценностями. С X века мы уже наблюдали становление собственной арабоязычной литературной традиции, представленной в наше время богатым и разнообразным тематическим литературным наследием.
Обилие рукописных собраний, количество рукописей на арабском языке, множество центров, где велась активная работа по размножению рукописей, выдвигают Дагестан в число крупных очагов арабской рукописной традиции. Сегодня по-новому предстает духовное прошлое народов Дагестана, вырисовываются неизвестные страницы становления письменной культуры, четче предстает образ дагестанского ученого прошлого. Научный подход к памятникам истории позволит по достоинству оценить вклад каждой из народностей Дагестана в культурную сокровищницу нашей цивилизации. Изучение восточных источников не является самоцелью, исследование и публикация этих источников должны способствовать сравнительному изучению истории Дагестана. Одна из важных задач арабистики состоит также в том, чтобы связать историю рукописей с историей библиотек, старинных и более новых... Сумма данных о рукописных собраниях прошлого и настоящего в сочетании с критической оценкой сообщений источников позволяет говорить о средневековой арабской рукописной литературе как о самой богатой в мире для своего времени.
Подводя итоги сказанному, следует отметить, что культура арабо-мусульманского Востока сыграла огромную роль в судьбах национальных культур и творчестве народов Дагестана. В настоящее время у нас есть все основания полагать, что если вначале местная культура, носившая общедагестанский характер, обогащалась за счёт арабо-мусульманской, то теперь она приобрела самостоятельность и вносит свой небольшой, но весьма ощутимый по содержанию вклад в общую культуру и литературу Востока.
Исламские традиции в Дагестане
Исламские традиции в Дагестане уходят корнями в эпоху исламизации края. Особенностью нашей республики можно назвать то, что религия сюда была принесена сподвижниками Пророка Мухаммада, мир ему и благословение, и поэтому сохранилась в первозданном виде, в отличие от стран арабского мира, в которых в последние столетия возникли течения, отрицающие традиционный (т.е. передаваемый от Пророка) ислам. Само понятие «традиционный» происходит от арабского слова Сунна (Традиция), что послужило основанием многим ученым и шейхам для утверждения того, что Дагестан является особенной территорией, на которой религия Мухаммада, мир ему и благословение, сохранится в первозданном виде до Судного дня.
Как показывают исследования, ислам на территорию Дагестана проникал благодаря подвижничеству адептов суфизма, что и послужило причиной особого уважения в среде дагестанцев к суфийским шейхам (устазам), многие из которых являются потомками пророка или его сподвижников. Данное обстоятельство сыграло немаловажную роль в возникновении такого феномена дагестанской истории и культуры, как мюридизм. Основой мюридизма является следование Тарикату – особому Пути, который в Коране назван Прямым Путем Ислама. Как пишет М.А. Казембек, «Мухаммад не был против Тариката, даже он присваивал его себе и говорил: «Тарикат – это мои деяния».
Сам Казембек в книге «Мюридизм и Шамиль» пишет о Тарикате: «это слово, как уже объяснено выше, значит путь к Истинному Богу. Его иначе называют суфизм и мистицизм». После перечисления основных суфийских братств автор пишет: «История литературы суфиев представляет реестр с лишком 600 знаменитых шейхов, имевших более или менее приверженцев-мюридов, из которых по крайней они на треть были славные литераторы и поэты». Что касается поэтического дара суфийских шейхов, то действительность подтверждает взаимосвязь любви к Всевышнему и наличия этого таланта. Например, один из самых известных дагестанских шейхов современности, Саид-Афанди аль-Чиркави (Ацаев), писал свои наставления в поэтической форме. Об этом Мавляна (Джалалуддин Руми) сказал: «Поэты – следующие после пророков!».
Вот краткое описание традиций мюридизма, изложенное в книге «Мюридизм и Шамиль»:
1) Тарикат ведет идущего к познанию (маърифат) истины – к Богу.
2) Шествующий по Пути (салик) руководится влечением (ирадет), развивающимся в нем через духовное воспитание (иршад).
3) Право духовного воспитания наследственно по учению, т.е. переходит от учителя-воспитателя (муршид) к его духовному воспитаннику (мюрид) непосредственно.
4) Начала этого воспитания проистекают издревле от Хизра, патрона мистиков, а в исламе от Али, зятя пророка.
5) Салик, через воспитание и развитие благодати доходит до совершенства (камаль); в совершенстве достигается степень «вусуль», т.е. духовное сообщение с истиной – Богом; достигшие этой степени именуются «васыль».
6) Дух, стремясь к степени вусуля, или делая сайр к истине, достигает различых степеней, из которых выше всего ас-сейру-фи-Ллахи, т.е. стремление к Богу на лоне божественного духа: тут смертный достигает божественного откровения и, по выражению мусульман, «хува фихи, ва хува фихи» - «он в Нем и Он в нем», т.е. человек в Боге и Бог в человеке.
На этих началах развиты все школы суфиев или мистиков, есть различия только в некоторых тонкостях.
Вообще суфии называют себя «ариф» (от вышеприведенного «маърифат»), т.е. познавшими истину. Призвание человека к этому познанию называется «джазб». Это призвание ведет человека к «сулюк», а потом к совершенству «камаль» или «вусуль»; достигший первого называется «салик», достигший второго «камиль» или «василь». Все члены круга «совершенства» носят название «аулия» (в единственном числе «вали»).
В истории мюридизма мы видим, что слово «мюрид» впервые явилось между обществами Тариката. У Мухаммеда, мир ему и благословение, ученики и прозелиты носили общее название «асхаб» - ученики, компаньоны, и частные:
А) мухаджирин – те, которые сопутствовали ему в хиджрет (переселениях)
Б) ансар – помощники те, которые приняли его после хиджры и содействали ему в его предприятиях.
Имена тех и других можно найти в отдельных брошюрах под заглавием «Асхаб» и «Асхаби-Бадр». Последняя издана в Казани в 1843 году. Ученики асхабов называются «табиин», т.е. «последователи». Стало быть, мюрид собственно принадлежит Тарикату, и первое употребление этого слова относится к первому веку ислама.
Во всех религиозных переворотах и революциях ислама предводителями революционных партий были лица духовные, приобретшие в народе достаточное значение, чтобы окружить себя последователями, как только при условии, чтобы муршид (учитель) их более или менее принадлежал к Тарикату, хотя бы даже в качестве самозванца».
Из исследования Казимбека следует, что «следы мюридизма существовали еще в начале 8 столетия хиджры или около исхода XV века по христианскому летоисчислению, но никакие факты не показывают, чтобы целое ополчение или общество носило официальное или политическое название мюридов: это могло быть только результатом многих предшествовавших событий. В истории мистиков мы имеем два-три имени известных суфиев, принадлежавших Дагестану в минувших столетиях: с другой стороны, схоластическое учение вошло в Дагестан вместе с первыми миссионерами ислама: оно развивалось там хоть медленно, но прочно и в значительной степени. В номенклатуре ученых востока более пятидесяти громких имен принадлежат Дагестану; там были, как есть и ныне, отличные (по мусульманской оценке) филологи, философы и законоведы».
Наибольшего развития учение мюридизма достигло в годы Кавказской войны под предводительством имама Шамиля.
В настоящее время в Дагестане, по некоторым оценкам, более 100 000 мюридов накшбандийского и шазилийского Тарикатов, благодаря которым традиционный ислам не сдал позиции или не исчез полностью под натиском новомодных течений, как произошло в большинстве стран арабского мира.
Характеристики этих течений даны Ф.А. Хайдаровым в научно-популярном издании «Ислам традиционный и вымышленный».
Еще одной особенностью исламских традиций в Дагестане является любовь к Пророку, находящая свое выражение в мавлидах – обрядах поминания и восхваления Мухаммада, мир ему и благословение. Ведь сказано Всевышним: «Того, кто благословит Моего Посланника один раз, Я благословлю десятикратно!». На этих мавлидах (дословно «рождение») мусульмане выражают свою радость по поводу рождения лучшего из творений Аллаха, читают салаваты (благословения Пророку), поминают Всевышнего, а по окончании выполняют повеление ислама об угощении гостей и проявлении к ним подобающего уважения, чем зарабатывают великое благо в жизни этой и для жизни следующей. О посетивших такие мероприятия зикра (поминания Всевышнего и благословения Мухаммада) сказано в достоверном хадисе, что Всевышний прощает им все грехи и даже тем, кто оказался на мавлиде случайно. Это обстоятельство служит причиной того, что дагестанцы очень любят посещать такие богоугодные мероприятия, а в месяц Раби-уль-Авваль, месяц рождения Мухаммада, мир ему и благословения, они проводятся практически во всех мечетях республики, не подверженных влиянию хариджитских течений, к которым Ф.А. Хайдаров относит ваххабитов, саляфитов, ихванистов и представителей других групп, отказывающихся от Сунны (Традиции), т.е. оппонирующих традиционному исламу.
Доброй дагестанской традицией стало проведение большого мавлида в месяце Раби-уль-Авваль в Центральной Джума-мечети г. Махачкалы с участием Главы республики.
Продолжая тему исламских традиций в Дагестане, следует указать, что последователи Традиции принадлежат к мазхабу имама аш-Шафии, т.е. являются шафиитами.
Историки отмечают широкое распространение в Дагестане ещё в XII–XIV вв. известных на мусульманском Востоке трудов по толкованию шафиитского учения «Китаб ал-имам аш-Шафи‘и» («Книга имама Шафии»).
Богословская школа или мазхаб имама аш-Шафии
Основоположник школы: Мухаммад ибн Идрис ибн Аббас ибн Усман ибн Шафии аль-Курайший (сокращенно имам аш-Шафии). Годы жизни: 767 - 820.
Источники школы:
1.Священный Коран;
2.Пречистая Сунна (Традиция);
3.Единое мнение сподвижников (иджмаа);
4.Индивидуальные суждения сподвижников;
5.Суждение по аналогии (кыйас);
6.Метод «истисхаб» (увязка, поиск связи).
География распространения школы: Сирия, Ливан, Ирак, Палестина, Иордания, Йемен, Бахрейн, страны Юго-Восточной Азии, Россия и др.
Новоявленные течения, получившие распространение в среде дагестанцев в два-три последних десятилетия, декларируют или полное отрицание мазхабов или принадлежность к мазхабу имама Ахмада бин Ханбаля.
Наряду с историческими трудами местных учёных важное место в исламских традициях дагестанской культуры принадлежит таким жанрам, как суфийская литература и хадисы. Ведь Ислам в Дагестане распространялся в виде суфизма, который именовался как религиозной философией, так и религией Ислама. Экземпляры Корана, комментарии к нему (тафсиры), рассказы о делах и поступках Пророка Мухаммада (мир ему и благословение) (хадисы), сочинения по мусульманскому праву, грамматике арабского языка, логике, истории, суфизму, этике, словари, художественное и поэтическое творчество пользовались в Дагестане большой популярностью.
Крупнейшим достижением в культурной жизни Дагестана было создание на арабском языке сочинений местных авторов, таких как Йусуф бин ал-Хусайн бин Давуд Абу Йакуб ал-Баби ал-Лакзи (ум. в 1089–90 г.) – знаток хадисов и историограф династии Аглабидов в Дербенте; Мухаммад ад-Дарбанди (ум. в первой половине XII в.) – автор уникального суфийского энциклопедического словаря «Базилик истин и сад тонкостей»; Мухаммад Рафии – автор исторической хроники, составленной в 1465 г.; Шабан из Обода (ум. в 1667 г.) – составитель обширного комментария на сборник хадисов ал-Багави; Мухаммад сын Мусы из Кудутля (ум. в 1717 г.) – автор грамматических сочинений и комментариев «Хашийа ала Чарпарди» («Комментарий на Чарпарди») и «Истиара»; Давуд из Усиша (ум. в 1757 г.) – автор «Хашийа Давуд» – комментария на грамматический труд Динкузи; Дамадан из Мегеба (ум. в 1724 г.) – составитель астрономических и медицинских трактатов; Мухаммад Тахир ал-Карахи (ум. в 1880 г.) – известный автор исторических хроник; Гасан Алкадари (1834–1910 гг.) – автор историко-поэтических и философских трудов «Диван ал-Мамнун» и «Джираб ал-Мамнун»; Назир из Дургели (1891–1935 гг.) – составитель библиографического справочника.
Из других учёных, получивших признание не только в Дагестане, но и за его пределами, следует отметить Абу ‘Умара ‘Усмана ибн ал-Мусаддада ибн Ахмада ад-Дарбанди, который некоторое время пребывал в Багдаде. Не менее известен и шафиитский факих Хаким ибн Ибрахим ибн Хаким ал-Лакзи ал-Хунлики ад-Дарбанди, изучавший право у такого выдающегося учёного, как Абу Хамид Мухаммад аль-Газали (ум. в 1111 г.), сочинения которого вызывали глубокий интерес в Дагестане в XV–XVII вв.
Распространение исламских традиций шло в первую очередь благодаря строительству исламских учебных заведений.
При Джума-мечети в Дербенте построено здание медресе (самого раннего из сохранившихся в Дагестане), в 879/1474-75 г. при ширваншахе Фаррухе Иасаре, когда политическое влияние Ширвана на Южный Дагестан было значительным. В Дагестане не было строго определенной системы образования. В основном существовало три звена мусульманского образования: коранская школа, мактаб и медресе. В основном детей обучали чтению Корана до мактаба. Мактаб считался школой низшего типа, здесь не было определенного срока обучения, он зависел в основном, от обучавшего их муллы (в среднем 2-3 года). Медресе представлял собой высшую ступень местного образования. Школы такого типа открывались, главным образом, при мечетях. Срок обучения в медресе был продолжительным, составлял десять и более лет.
Но в конфессиональных школах, которые открывали в Дагестане, не только обучали религии, но и давали некоторые знания по математике, астрономии, географии, филологии, философии и т.д. Относительно учебной литературы, которая входила в программу обучения в горах, можно получить информацию в произведении А. Омарова «Воспоминания муталлима». Там описывается программа обучения: « по окончании арабской азбуки, обучаются самым необходимым правилам религии, которые заключаются в книге Усуладин. После этого начинают заучивать книгу Тасриф. Это сокращенная арабская грамматика, заключающая в себе этимологию. Вслед за этим учат такой же величины книгу «Миату-амиль», объясняющую изменения окончания слов. Потом учат книгу «Анамузадж», объясняющую также правила изменения окончания слов. Потом берутся за книгу Сааду-дин, которая служит объяснением книги Тасриф. Далее принимаются за книгу Динкузи, также объясняющую словопроизводство и еще за книгу Вафийа, того же содержания. Вслед за этим учат довольно большую книгу Джами, объясняющую правила изменения окончания слов и значения слогов. По окончании Джами, приступают к изучению нескольких, заключающих в себя начало логики, а именно Иса-Гуджи, Шамсия и Фанари. Вслед за логикой изучают книгу Маан (риторика), объясняющую правила красноречия арабского языка. За риторикой проходят несколько книжек, заключающих в себе правила арабского стихосложения. Вслед за этим начинается изучение юридических книг и преимущественно книги Магаллы в двух частях. Книга эта заключает в себе все законы мусульман, то есть духовные, гражданские, уголовные и военные. Далее изучается книга Джалалайни. Она заключает в себе в целости Коран с толкованием смысла каждого стиха. Потом изучают книгу Ибн-Гаджир, самую основательную книгу мусульманского законоведения в двух частях. Потом проходят еще книгу Джавали, заключающую в себе вообще изложение оснований мусульманского законодательства. Затем редко проходят математику и еще так называемую науку о единстве Божием. Последняя наука в лице книги Акаид считается почти необходимостью для истинного мусульманина. Она доказывает с философской точки зрения начало мира, существование Бога, единства Его и т.д., как человек обязан исполнять молитвы; доказывает также существование добра и зла, награды и наказания в загробной жизни.»
В Дагестане также получило распространение и домашнее обучение детей чтению Корана. В домашних «коранических школах» значительную часть обучающихся в конце XIX- начале XX в. составляли девочки. Родители предпочитали обучать их дома под присмотром, чтобы избежать общения с мальчиками. Большинство девочек завершали свое образование приобретением навыков механического чтения текста. Письму девочек, за редким исключением, не обучали. К сожалению, мы не располагаем достоверными данными о численности мусульманских школ. Но, несомненно, Дагестан являлся регионом, наиболее насыщенным мусульманскими школами на всем Кавказе, что оказало решающее влияние на распространение в нем исламских традиций, которое сделало республику центром исламской культуры и науки на территории Российской Федерации.
По материалам дагестанской печати
Магомед Ярагский — ученый-философ, просветитель и основатель мюридизма на Кавказе.
«Каждый, кто хоть однажды услышал проповеди шейха Мухаммада, превращается в тигра ислама и непобедим в битвах с врагом». Имам Шамиль
Магомед Ярагский вошел во всемирную историю как выдающаяся историческая личность. В Дагестане не было человека, превосходящего его по знанию Корана! Трезвый и острый ум глубокие знания, убежденность в правоте своих идеи позволили ему перешагнуть через себя ради великой цели освобождения горцев. Его имя стало символом непогрешимости и чести для кавказских народов. Его глубокие знания, которые даровал Аллах, стали причиной того, что со всех концов Дагестана к нему потянулись мюриды. Его имя стало знаменитым в многих просвещенных мусульманских странах. Только человек, огромной нравственной силы, чистоты веры мог поднять на борьбу разрозненных, разноэтнических жителей Кавказа. Он был примером совершенства служения и поклонения Всевышнему. Духовный лидер Дагестана учил бесконечной любви к Аллаху и благосклонному отношению к людям.
Родился Магомед Ярагский в ауле Вини-Яраг Кюра в 1771 году. Обучался в медресе у своего отца Исмаила, а также у многих известных дагестанских ученых. Обучение у учителей разных национальностей закладывало в мальчике основы интернационализма. Будущий имам получил фундаментальные знания по теологии, философии, логике, риторике, изучил арабский, тюркский языки и т.д. Его справедливо называли самым «книжным имамом» Дагестана» Значительная часть жизни Ярагского прошла в родном ауле, где он преподавал в медресе, ставшим известным учебным заведением. Сюда, к набожному Магомеду, приходили ученики из близких и дальних мест Кавказа, алимы, духовные деятели, чтобы соприкоснуться с настоящей верой и высшим знанием. В медресе науки и религия переплелись воедино. У него учились и второй шейх накшбандийского тариката в Дагестане Джамалутдин из Кази-Кумуха,
будущие имамы Кази-Магомед и Шамиль из Гимры, Хас-Магомед из Бухары и др. Мухаммад-эфенди Яраги устраивал обеды и ужины, собирал горцев на встречи, предпринимал все возможное для того, чтобы привлечь людей и приумножить число своих сторонников. Усилия приносили свои плоды, и его окружение увеличивалось изо дня в день с невиданной быстротой.Мухаммад-эфенди женился на дочери ахтынского ученого Айшат. У Ярагско
го было трое детей: сыновья Гаджи-Исмаил, Исак и дочь Хафисат. Оба сына Ярагского стали учеными, а дочь — женой имама Гази-Мухаммеда . Их брак символизировал и скрепил единство первого идеолога движения горцев и их первого предводителя. Старший сын был учителем крупнейшего лезгинского поэта Етима Эмина, известного ученого, просветителя Гасана Алк адари. Всю свою жизнь Магомед Ярагский был примерным семьянином, требовательным, справедливым и любящим, что позволяло семье с честью переносить все невзгоды.После получения титула "старшего муршида Дагестана" Ярагский с большим усердием устремился наставлять горцев на путь истины. Он поставил задачей, как можно больше просвещать мусульман в исламской догматике, тарикате и марифате. Но больше всего его занимала проблема тариката, которая связана с повышением уровня сознательности правоверных. Между тем, в реальной действительности дагестанские мусульмане в значительной части своей вели греховный образ жизни. Поборы, обманы, грабежи, набеги и алчность все больше распространялись среди них. У них не было устойчивой веры. "Мы живем сейчас так, что нас нельзя назвать ни мусульманами, ни христианами, ни идолопоклонниками", - заявлял Магомед Ярагский.
Вступление на путь тариката верховный муршид Дагестана начал с критического анализа собственной жизни. В одном из своих речей он публично сказал: «Я очень грешен перед Аллахом и Пророком. До сих пор я не понимал ни воли Аллаха, ни предсказаний его проро-ка Магомеда. По милости Всевышнего только сейчас у меня открылись глаза, и я, наконец, вижу, как сверкаю-щим алмазом проходит мимо меня источник вечной правды. Все мои прошлые деяния лежат на моей душе как тяжелое бремя грехов. Я потреблял плоды вашего поля, я обогащался за счет вашего добра, но священнику не пристало брать и десятой доли, а судья должен судить только за то вознаграждение, которое обещал ему Аллах. Я не соблюдал этих заповедей, и сейчас совесть обвиня-ет меня в грехах. Я хочу искупить свою вину, попросить прощения у Аллаха и у вас и вернуть вам все, что я брал ранее. Подходите сюда: все мое имущество должно стать вашим!
Берите его и делите между собой». Народ не взял имущество муршида для разделения между собой и простил ему грехи перед Богом и Проро-ком, единодушно объявив, что муршид сохранит и свой дом, и свое имущество, и суровая кара постигнет каждого, кто осмелится дотронуться до них. Эта эпохальная речь сыграла огромную роль в понимании смысла его жизни простыми верующими дагестанцами.В другой тарикатской проповеди перед населением Ярагский идет еще дальше:
«Народ! Вы с гордостью называете себя мусульма-нами, но кто из Вас достоин имени правоверного? Не за-были ли вы учения Пророка для суеты светской, не отка-зались ли от Мухаммеда и его шариата для богатства и удовольствий жизни? Берегитесь! Скоро настанет день, в который не спасут ваши сокровища, ни друзья, ни дети ваши. И только тот, кто явится перед Богом с чистым сердцем и светлым лицом, будет допущен в убежище праведных! Мы странники на земле, для чего же забо-титься о благах, которые заграждают путь к вечному счастью. Кто хочет быть истинным мусульманином, тот да последует моему учению, гнушаясь роскоши, прово-дит дни и ночи в молитвах, избегая шумных забав греш-ников, их плясок и грешных танцев, возвышаясь душой и мыслями к Всевышнему и предаваясь всеми силами безотчетной любви к нему. Вы можете найти спасение, изгоните от себя разврат, умерщвляя страсти постом и воздержанием. Не пейте вина, этого нечистого изделия дьявола, не подражайте неверным, которые курят труб-ки, кайтесь, что никогда грешить не будете…»
Героическая борьба горцев в 20-60-х годах была главным событием Кавказской истории в ХIХ веке, и в ней выдающуюся роль сыграл Магомед Ярагский. В 1824
г. А.П. Ермолов впервые упомянул его имя как «кюринского шейха» и «главного виновника» волнений в Южном Дагестане и Кубинском вилаяте. А.Ермолов решил уничтожить «самый источник учения и его главу». Царское правительство, желая обезглавить движение горцев, расходовало большие деньги для физического устранения руководителей их борьбы. За голову Ярагского было назначено вознаграждение, но желающих убить его не нашлось. Однако ни Ермолову, ни его преемникам фельдмаршалу Паскевичу, генерал-адъютантам Розену и Головину не удалось расправиться с Ярагским, горы и горцы не выдали своего сына, отчаянные усилия подавить движение горцев в зародыше не увенчались успехом. Борьба горцев развивалась с нарастающим размахом, охватывая все новые и новые районы.Когда в 1825 г. Ярагского арестовали и посадили в Курахскую крепость с тем, чтобы под усиленной охраной доставить в Тифлис к Ермолову, этот план сорвался, он был освобожден своими соратниками.
Магомед Ярагский стал главным идеологом освободительной борьбы горцев Кавказа, он органично сочетал в себе качества мыслителя, религиозного деятеля, поэта, да и просто высоконравственного и смелого человека. Из-за преследования царских властей и местных феодалов семья покинула Вини-Яраг, жила в Табасаране и Аварии.Из выступлений, писем, обращений Ярагского сложилась программа, обретшая к середине 20-х годов XIX века четкие контуры и принципиальное содержание, в ней большое внимание было уделено исламу.
Ярагский мог вполне прилично жить, продолжая работать по-старому, но он сознательно круто изменяет свою судьбу и встает на трудный, тернистый путь борьбы за освобождение порабощенных народов. Он понимал, что горцам нужен одухотворяющий пример служения господу, больше других современников понимал значение ислама для настоящего и будущего Дагестана и Кавказа. Как справедливо писал немецкий историк Боденштедт, «религия стала огнем, от жара которого разнородные элементы, очистившись, слились воедино, стала раствором, который продолжительное время соединял раздробленные обычаями, верованиями племена Дагестана, стала в конечном итоге мощной пружиной, объединяющей силы этих народов». Ярагский относился к тем немногим, которые по-настоящему изучили Коран, поняли его высокое предназначение. Слушавшие Ярагского чувствовали пьянящий запах свободы, проникались достоинством и величием. Его всем понятный, простой и образный язык был созвучен с тем, что было на сердце каждого задавленного двойным гнетом. Вскоре круг мусульман, охваченных этой деятельностью, расширился за счет окрестных селений, идеи Ярагского быстро распространились в Кюринском ханстве. По образному выражению немецкого историка Боденштедта, весть о Ярагском и его учении «со скоростью молнии облетела весь Дагестан». Русский историк Потто ту же мысль выразил так: «Весть о новом учении и чудесном ораторе с быстротой электрического тока охватила собой все углы Дагестана и пронеслась оттуда в Чечню».В широком распространении и разъяснении программы М. Ярагского исключительную роль сыграл созванный им в 1825 г. В Яраге съезд представителей дагестанской интеллигенции, на котором он ярко, остро и эмоционально изложил свое учение и пути его осуществления. На съезде были Джамалудин Кази-кумухский, шейх Шабан из Бахнода, Гази-Мухаммад, Гаджи-Юсуф из Губдена, Хан-Мухаммад, Курбан-Мухаммад ибн Сун-гурбек из Ругуджи, Хас-Мухаммад Ширвани и другие. В своем обращении к присутствующим Ярагский заявил: «Вернитесь на свою Родину, соберите мужчин вашего племени, сообщите им мое учение и призовите их к борьбе.. Свободные должны отвести от себя рабство! Я призываю вас обратиться от моего имени, если нас объединит вера в Аллаха и Его пророков».
Учение тариката требовало от мусульман строго придерживаться всех законов, предписанных верующим в Коране. Шариат должен был регулировать всю общественную жизнь, в том числе правление властителей, которое тоже должно осуществляться согласно шариату.
Тарикат стал главным идейным столпом в хутбе устаза Ярагского.В 1830 году он выступил перед собранием представителей духовенства Дагестана в Унцукуле, где призвал всех к продолжению газавата, и по его же указанию имамом был избран Газимухаммад.
Он выдал свою дочь замуж за Газимухаммада. После его гибели Мухаммад Яраги способствовал избранию имамом Гамзата из Гоцатля. А когда и Гамзат был убит, имамом был избран Шамиль, и Яраги поддержал его.Достоверно известно, что в одном письме, написанном шейхом Мухаммадом Ярагским к Шамилю, говорится: «Если будешь держать постоянную связь с нами, то ты победишь, а если нет, то проиграешь».
Письмо было подкреплено соответствующими сурами Священной книги и хадисами праведных предков.В последние двадцать лет своей жизни М.Ярагский действовал наиболее интенсивно. Первый этап - это 1818-1823 гг., когда было разработано учение освободительной борьбы. Второй этап - это 1824-1828 гг., когда учение интенсивно разъяснялось среди горцев. Третий этап - это 1829 - 1831 гг., когда М. Ярагский стал во главе борьбы горцев в Южном Дагестане. Четвертый этап - это 1832-1838 гг., связанные с его постоянным пребыванием в Аварии, ставшей эпицентром народной войны. Магомед Ярагский умер в 1838 г. в аварском ауле Согратль, похоронен там же. На похоронах были: Шамиль, Джамалудин Казикумухский, Абдурахман-Хаджи и другие. Историк имамата Мухаммад Карахский писал: «Разлука с нашим Саидом и похороны нашего избавителя Мухаммада по милости (Аллаха) - самое губительное несчастье. Смерть ал-Яраги, друга Аллаха, тяжелее всего, что мы испытали от некоторых поражений». Его мавзолей до сих пор является местом паломничества многих народов Дагестана.
Вместо себя он оставил муршидом шейха Джамаллудина из Кази-Кумуха, религиозная и общественно-политическая деятельность которого в масштабном историческом контексте Дагестана начинается именно с этого периода.Ярагский являлся для мусульман мерилом нравственной чистоты и духовного богатства, им двигало не властолюбие, а свободолюбие.
