Духовные учителя Человечества XIX-XX века. Духовные учителя Человечества XIX-XX века Анни безант биография
Кто такая Анни Безант? Нам она известна как ученица и последовательница Елены Блаватской. Немногие знают об этой удивительной женщине больше - к примеру, то, что она была президентом теософского общества. К тому же Анни - автор большого количества теософских работ. Предлагаем вам детально познакомиться с биографией Анни Безант и её творчеством.
Биография
Анни родилась в октябре 1847 года в Лондоне. Её родители были последователями англиканской церкви, а потому воспитывали девочку в строгости. Будучи впечатлительным ребёнком, Анни приняла религию всем сердцем. Именно по этой причине в 19-летнем возрасте Безант вышла замуж за священнослужителя. Однако брак оказался неудачным. Спустя пять лет супруги расстались. Анни отказалась от религии из-за внутренних противоречий: её искренность и честность пробуждали в ней протест против ханжества и чопорности.
Пытливый ум и справедливость привели девушку к социализму. Огромное влияние на неё оказал Чарльз Берроу - популярный общественный деятель и лидер социалистического движения Англии. Анни боролась за права малоимущих, занималась благотворительностью. Благодаря её деятельности открывались столовые и больницы для бедных. Перемены были и в личной жизни. Анни Безант связала свою жизнь с атеистом и радикалом по имени Чарльз Брэдлоу.
Новая «вера»
Продолжительное время Анни была увлечена идеей социализма. Она писала страстные памфлеты и статьи, в совершенстве владела ораторским искусством. Анни была руководителем движения социалистов в Англии.
Помимо своей основной деятельности, Безант уделяла немало внимания самообразованию. Мимо неё не прошла книга Елены Петровны Блаватской «Тайная доктрина». Синтез науки, философии и религии заинтересовал Анни. Она приняла эту «религию» абсолютно. Теософия захватила Безант. Она начала выступать с лекциями, выпускать книги. В 1907 году Анни возглавила теософское общество и переехала в Индию, где располагалась его штаб-квартира.
В теософском обществе она не оставила благотворительность. Её старания поспособствовали появлению приютов и детских домов, пунктов питания и больниц.
Творческая деятельность
Как писатель Анни была активной. На её счету несколько десятков трудов, переведённых на разные языки, в том числе и на русский. Книги Анни Безант способны раскрыть перед своими читателями самые тайные глубины Божественной мудрости. Писательница призывает искать Божественный дух не вне, а внутри человека, а для этого нужно не только верить и надеяться, но и быть убеждённым в его присутствии.
«Братство религий»
Одно из самых интересных изданий Анни Безант - «Братство религий». Сложно поспорить с тем, что очень многие религии имеют общие черты, а значит, уверяет писательница, были даны людям из одного общего источника. То есть и цель у них одна - помочь человеку на пути к совершенству. В книге Анни приводит фрагменты из Священных Писаний, собранные у разных народов и свидетельствующие о единстве основных религиозных течений.
«Древняя мудрость»
Тем, кто только начинает разбираться в тонкостях теософии, придёт на помощь книга Анни Безант «Древняя мудрость». Здесь максимально просто автор знакомит читателей с основами мистического богопознания, раскрывает суть различных законов, таких как закон кармы, закон перевоплощения и закон жертвы. Кроме того, в издании последовательница Елены Блаватской подробно описывает весь процесс восхождения человека и знакомит со строением космоса.
Помимо физического мира, утверждает Анни, существуют и другие. К примеру, астральный, населённый естественными элементалами пяти отделов: земли, огня, воды, эфира и воздуха. В «Древней мудрости» Безант говорит о том, что в этом мире могут временно находиться люди. Обитают здесь и существа высокого порядка. Ещё один мир - ментальный. Он представляет собой сферу разума и сознания. Состоит ментальный мир из так называемой материи мысли. Как и астральный мир, ментальный населён элементалами и другими существами. Эти существа, по словам Анни Безант, обладают обширными знаниями, великолепной внешней формой и невероятными силами. Помимо этих миров, автор знакомит читателей с мирами буддхическими, нирваническими и другими, более высокими.
Впервые на русский язык это издание было переведено в 1908 году и опубликовано в журнале «Вестник теософии». Спустя два года книга вышла отдельным изданием.
Противоречит ли теософия христианству?
На этот вопрос Анни Безант даёт ответ в одноимённой книге. По мнению президента теософского общества, если рассматривать теософию в качестве нравственного учения и философской системы мысли, в ней невозможно найти ничего, что противоречило бы христианству. Напротив, уверяет Анни, люди, исповедующие христианство, могут найти в этом учении помощь, пролить свет на тёмные вопросы. К тому же теософия способна сделать веру возвышеннее и сильнее.
«Сила мысли»
В книге Анни Безант «Сила мысли» читатели знакомятся с природой знания и познания, их механизмами. Кроме того, автор учит их развивать память, созерцать, воспитывать ум. После прочтения книги можно познать беспокойство и успокоение, научиться общаться и с людьми, и с Богом.
Овладев принципами, изложенными в книге, читатель сумеет встать на непростой путь единения с природой, а умственный рост ускорится в несколько раз! К тому же, творя свой мир, говорит преемница Блаватской, важно помнить, что обстоятельства всегда зависят от мыслей человека. Проще говоря, закон силы разума заключается в том, что человек является тем, что он думает. Думая о ничтожных вещах, люди и сами становятся ничтожными, а мысля о великом, люди, напротив, возвышаются.
«Мыслеформы»
О том, что мысли и желания влияют не только на жизнь человека, но и на окружающих людей, Анни Безант рассказывает в книге «Мыслеформы». В этом исследовании живым языком описана сила и природа мыслей, а значит, оно прекрасно подойдёт читателям, стремящимся осознать эти непростые явления. Эта книга отличается большим числом иллюстраций.
«Человек и его тела»
Книга «Человек и его тела» Анни Безант - это введение в теософию для начинающих. Нельзя не отметить, что она весьма понятна и лаконична. Без пространных философских отступлений Анна описывает все тела человека, принципы их устройства, особенности их взаимодействия. Кроме того, автор объясняет, как с этими телами нужно работать, а главное, зачем это делать!
В своей книге Анни пишет, что человек - это сознательное «я», живое и мыслящее. Тела же - это оболочки, в которые «я» заключено. С помощью этих тел индивидуальность может функционировать. Стоит отметить, что тела - это явление временное, сам же человек вечен, душа его развивается и просто переходит из одной жизни в другую, приобретая и оставляя различные тела. Рост продолжается до тех пор, пока человек не достигнет высочайшего уровня сознания - ментального.
«Учение сердца»
Простая книга о самом главном - вот как можно описать это издание Анни Безант. О чём она? О том, что любовь и духовная жизнь никогда не уменьшаются. Скорее всего, чем больше и активнее они расходуются, тем больше и сильнее становятся. А потому, говорит автор со страниц своей книги, нужно пребывать в состоянии радости и любви, ведь радость - это главная часть духовной жизни человека.
Пока человек отождествляет себя только с умом и телом, ни одно волнение мира не может воздействовать на него. Но как только появляется связь с высшим «я», человека обволакивает великая мудрость, управляющая Вселенной. И тогда любые потрясения не смогут поколебать внутренней гармонии и покоя, царящего в его душе.
Детство и юность Анны Безант
Родители Анна Безант имели ирландское происхождение, чем она гордилась до конца своих дней.
К сожалению, Анна Безант рано потеряла отца, поэтому она с пяти лет познала, что такое бедность и социальная несправедливость, с которыми, став взрослой, нещадно боролась.
Приемная семья Анны Безант
Мать Анны Безант после смерти мужа хоть и работала много, но так и не смогла найти средств на содержание дочери и, тем более, на ее обучение. Поэтому она приняла нелегкое для себя решение – отдать юную Анну Безант на попечение своей хорошей подруге Эллен Мэрриэт.
Приемная семья, конечно, не была «родным гнездом», тем не менее, это позволило Анне Безант получить весьма неплохое образование и рано увлечься религией и философией.
Неудачное замужество Анны Безант
В возрасте восемнадцати лет Анна вышла замуж за Франка Безанта, но, к сожалению, их брачному союзу не суждено было стать счастливым – они очень быстро расстались по причине религиозных разногласий.
Кроме религиозных разногласий, у супругов были и исключительно материальные сложности. Чтобы реализовать свои таланты, Анна Безант писала короткие детские рассказы, но, к сожалению, в то время права женщин были сильно ущемлены, поэтому она не могла получать за них гонорары. Вместо нее их получал муж, который не признавал женской свободы и считал, что жена принадлежит мужчине, а не является его спутником по жизни. Естественно, сочетание всех этих факторов и свободолюбивый характер Анны Безант сделали свое дело…
Преследование Анны Безант
После развода Анна Безант переехала в Лондон, где начала вести активную социальную деятельность и вскоре стала очень известным ораторам в кругах Национального секулярного общества (секуляризм - концепция, согласно которой правительство и другие источники права должны существовать отдельно от любого типа религий и религиозной веры).
В 1877 году Анну Безант и одного из ее друзей, подвергли преследованию за публикацию книги Чарльза Нолтона «Плоды Философии», в которой шла речь о контроле над рождаемостью и, в частности, крамольном на то время праве женщины на аборт. Но, хулители, вместо того, чтобы очернить имя мятежной девушки, только принесли ей славу – она стала известная многим людям, что впоследствии, ей очень помогло.
Социальная деятельность Анны Безант
После скандала с публикацией книги, бунтарский дух Анны Безант проявился еще с большей силой, и она стала все чаще принимать участие и организовывать различные политические акции, как правило, имевшие громкий успех. Кроме различных выступлений, Анна Безант участвовала в забастовках работниц спичечной фабрики, была членом Фабианского общества и марксистской Социал-демократической федерации и так далее.
Анна Безант и масоны
Уделяя много времени политическим вопросам, а также живо интересуясь оккультной сферой, Анна Безант «вышла» на масонов. Как и во всех сферах своей жизни, она со всей страстью отдалась масонской деятельности, и в результате в 1902 году основала международный масонский орден в Англии, а затем в течение нескольких последующих лет Анна Безант стала учредителем еще нескольких масонских лож в различных частях Британской империи (3 в Лондоне, 3 на юге Англии, 3 на Севере и Северо-Западе, и даже 1 в Шотландии).
Некоторые исследовали жизненного пути Анны Безант утверждают, что она также сформировала новые масонские ложи В Южной Америке, Канаде, Индии, Цейлоне, Австралии и Новой Зеландии.
Начало теософского пути Анны Безант
Увлечение теософией началось у Анны Безант после ее встречи с Еленой Блаватской. Это произошло 1889 году, когда Анне Безант предложили написать рецензию на буквально недавно вышедший в печать фундаментальный труд Блаватской «Тайна Доктрина». Прочитав саму книгу, Анна Безант оказалась под большим впечатлением и захотела встретить автора. При личном знакомстве Елена Петровна произвела еще большее положительное впечатление на Анну Безант, вызвав в ней пламенный интерес к теософии.
С того момента Анна Безант становится не только ученицей Елены Блаватской, но и ее верной соратницей. А после смерти своего учителя она отдает много сил для подготовки к публикации ее трудов.
Путешествие Анны Безант в Индию
После встречи с Еленой Блаватской, Анна Безант в 1898 отправляется Индию, чтобы непосредственно прикоснуться к источнику Мудрости. Там она занимается изучением «Бхагават Гиты», написав впоследствии книгу комментариев к этому священному тексту. Кроме того, в том же году Анна Безант учреждает Центральный индийский колледж в Бенаресе.
Индия настолько понравилась Анне Безант, что она переезжает в нее на постоянное проживание.
Анна Безант – реформатор теософии
В 1908 году Анна Безант избирается на пост президента Теософского общества, которым руководит в течение 26 лет вплоть до своей смерти.
По вступлении в должность, Анна Безант практически сразу преступает к его реформированию, стараясь переориентировать «буддийскую» направленность на «индуистскую».
Борьба Анны Безант за независимость Индии
Невзирая на свою теософскую занятость, Анна Безант не перестает вести активную социальную жизнь, стремясь к тому, чтобы совместить два этих вектора своей жизни. Особенно много внимания Анна Безант уделяет вопросу независимости Индии.
С началом Первой мировой войны Анна Безант становится одним из организаторов Лиги самоуправления Индии, а 1917 году ее избирают в президенты Индийского национального конгресса.
Анна Безант и Джидду Кришнамурти
Теософы того времени ждали появления нового Мессии и на роль такового Анной Безант был выбран юный Джидду Кришнамурти, чей отец, будучи ортодоксальным брамином, состоял в Теософском обществе. В силу материальных причин, он со своей семьей переехал в Адьяр, где Чарльз Уэбстер Ледбитер, обладавший даром ясновиденья, заметил во время прогулки Джидду. Позднее Кришнамурти говорил о том, что «открытие» его Ледбитером спасло его, как физически, так и духовно.
Теософы взяли юного Кришнамурти под свою опеку – заботясь о нем и обеспечивая ему прекрасное образование. А через год Анна Безант лично официально оформила на себя опеку над ним.
Не известно, был ли Джидду Кришнамурти действительно тем мессией, которого ждали теософы, но спустя много лет он стал известным философом и духовным учителем. Тем не менее, сам же Кришнамурти добровольно и официально отказался от роли, навязанной ему теософами, распустив «Орден Звезды Востока», специально созданный для его поддержки. Естественно, это сильно ранило Анну Безант и не прошло для нее бесследно.
Литературное наследие Анны Безант
Анна Безант была трудолюбивой женщиной, не терпевшей праздности, поэтому не удивительно, что она оставила после себя большое литературное наследие. Анна Безант является автором таких книг как «Братство религий», «Древняя мудрость», «Законы высшей жизни», «Исследование сознания», «Мистицизм», «Противоречит ли теософия христианству?», «Путь к посвящению и совершенствование человека», «Путь ученичества», «Совершенный человек», «Что такое теософия» и многие другие. Также в соавторстве с Ч. Ледбитером Анна Безант написала «Жизни Алкиона», «Мыслеформы», «Начало шестой коренной расы», «Оккультная химия».
Большинство трудов Анны Безант переведены на многие языки мира и переиздаются до сих пор.
Смерть Анны Безант
© Алексей Купрейчик
Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)
Шрифт:
100% +
Анни Безант
Исповедь
Предисловие
Среди мемуаров и автобиографий, знаменующих своей многочисленностью конец века, новая книга Анни Безант, известной общественной деятельницы в Англии, обращает на себя особое внимание. Подобно дневникам выдающихся людей, живущих жизнью своего века, автобиография Анни Безант представляет собой красноречивую страницу психологии времени. Будущий историк переживаемой нами эпохи не пройдет мимо этой правдивой исповеди, так просто рисующей духовную жизнь выдающейся по уму и душевной силе женщины. Психологический интерес этого «document humain» может сравниться только с другой женской автобиографией, дневником Марии Башкирцевой, так сильно волновавшим умы несколько лет тому назад.
Мария Башкирцева и Анни Безант представительницы различных течений одного и того же времени, они с одинаковой полнотой и искренностью отражают различные стороны современности, одинаково полны сознания своей силы и веры исключительно в голос собственной души. Мария Башкирцева одна из первых отразила новые настроения, совмещающие крайний скептицизм с идеалистическими и отчасти мистическими порывами; её дневник был исходным пунктом тех сложных литературных и эстетических движений, которым присвоена условная, ничего не объясняющая кличка декадентства. Та же психологическая подкладка чувствуется во всей деятельности Анни Безант и отражается в её автобиографии. Борьба противоречивых стремлений, контрасты веры и безверия перенесены у неё из области чисто психологической, в интеллектуальную; ее занимают не нюансы настроений, а истина тех или других убеждений, она полна не культом самой себя, а какой-то стихийной любовью к человечеству, жаждой подвигов самопожертвования. Но перипетии её духовной борьбы, тревожное искание новых форм, соответствующих глубине её порывов – все это роднит, сильную личность английской проповедницы и агитаторши с артистическим темпераментом Башкирцевой. Обе они сильно и глубоко отразили характер нашей переходной эпохи – жажду веры и потребность любви с одной стороны, и с другой – неспособность согласовать свои душевные порывы ни с одной из существующих религиозных или философских форм, неспособность к цельной, не знающей колебаний, деятельности.
Анни Безант сильно занимает собой внимание английского общества за последние двадцать лет и имя её связано с столь противоположными явлениями общественной жизни, что, казалось бы, участие в одном исключает возможность связи с другим. Будучи женой англиканского пастора, за которого она вышла замуж из симпатии к его священнической миссии, она через несколько лет открыто порвала всякие связи с церковью и примкнула к атеистическому движению, во главе которого стоял знаменитый Брэдлоу. Навлекая на себя всеобщее негодование и жертвуя не только положением в обществе, но своими материнскими чувствами, Анни Безант выказала последовательность своей натуры и не остановилась перед практическими последствиями своих новых убеждений. Верная помощница Брэдлоу в тяжелые дни его политической карьеры, она была руководительницей массовых движений, связанных с пропагандой материализма и обнаружила нравственное мужество, близкое к геройству, в своих столкновениях с обществом. Но в самый разгар деятельности Брэдлоу, Анни Безант внезапно – так это могло по крайней мере показаться публике и даже друзьям пламенной атеистки – сняла с обложки журнала Брэдлоу свою подпись и в следующем номере журнала печатно заявила о новой перемене своих убеждений, о своем несогласии с учением материалистов. Очень скоро после этого она сделалась деятельным членом социалистических ассоциаций, примкнула к «фабианскому обществу» (Fabian Society) и вся ушла в практическую деятельность, руководясь при этом определенными экономическими теориями. Этот фазис её жизни был столь же преисполнен любви к людям и готовностью служить им, как предыдущие ступени её духовного развития, и её сильная, талантливая личность положила глубокий отпечаток на социалистическую пропаганду в период её участия в ней.
Но социализм был у Анни Безант такой же переходной ступенью как и атеизм. В 1889 г., в Париже, она познакомилась с временно жившей там Е. П. Блаватской; увлеченная сначала её личным обаянием, она ближе познакомилась с её учением и нашла в теософии разрешение тех душевных сомнений, на которые не находила ответа ни в англиканстве, ни в учениях материалистов и экономистов. Теософия – последнее учение, в которое уверовала Анни Безант и которому остается верна до сих пор. Прежняя проповедница радикальных политических теорий, громившая перед собраниями в много тысяч людей эксплуатацию капиталистического строя, призывавшая к открытому возмущению, продолжает и теперь выступать перед тысячной толпой; её выдающийся ораторский талант, искренность и убедительность её речей до сих пор привлекают толпу слушателей на устраиваемые ею чтения и собрания. Но общий тон её проповедей изменился вместе с изменившимся содержанием; не в экономических теориях видит она спасение человечества, а в углублении человека в самого себя. Восторженная любовь к свободе сменилась верой в неумолимую «карму», и Анни Безант ездит по всем странам, где господствует английская речь, проповедуя аскетическое отношение к жизни и излагая основы учения махатм. Усердная сподвижница Блаватской при жизни последней, преданная делу до фанатизма, Анни Безант сделалась преемницей Блаватской после её смерти. В настоящее время она состоит председательницей лондонской ветви теософического общества (Blayatsky Lodge), заведует филантропическими делами общества и сосредоточивает все духовные силы на пропаганде теософии пером и словом, в особенности словом, которым она владеет в таком совершенстве.
Достигла ли Анни Безант конечного фазиса своей душевной жизни в теософии, этого, конечно, предвидеть нельзя, несмотря на убежденность, с которой она говорит теперь о найденном ею пути к истине. Нельзя усумниться в искренности теософических воззрений Анни Безант, но можно надеяться, что они уступят место иному миросозерцанию, идеализм которого не нуждается в таких подтверждениях, как падающие с потолка письма, явления астральных тел и т. п. Эту надежду ценителей и доброжелателей Анни Безант разделяет Гладстон, посвятивший большую статью разбору её автобиографии. «Будем надеяться, говорит он, «ради неё самой, что м-сс Безант совершит полный круг верований и закончит где-нибудь вблизи пункта, из которого вышла»».
Автобиография Анни Безант дает внутренную историю поразительных метаморфоз, пестрящих её жизнь. У поверхностных наблюдателей человеческих поступков, эти частые и странные переходы вызывали лишь недоверие к силе характера Анни Безант, снисходительное пренебрежение к её женской слабости и податливости; высказывались даже мнения о том, что лишенная инициативы проповедница увлекалась прежде всего людьми, стоящими во главе того или другого движения, и следуя за ними, делалась послушным орудием в их руках. Конечно, мысль о пассивности Анни Безант исчезает при первом знакомстве с ходом её жизни – не женская слабость, а героическая стойкость в искании истины нужна была для того, чтобы так бесстрашно идти против общественного мнения в вопросах веры и нравственности, как это делала женщина, начавшая свою оппозиционную деятельность с двадцати-пяти лет. Не под чужими влияниями складывалась её умственная жизнь – это ясно видно из того, что первые и решительные сомнения в истинности церковных учений возникли у неё среди пиэтистической обстановки её семейного очага; только пройдя наедине с самой собой тяжкий путь колебаний и сомнений и утратив окончательно веру, она стала искать людей, которые разделяли её изменившиеся взгляды. То же самое происходило и в позднейшие моменты разочарований и переходов, от которых она сама страдала больше всего, не считая себя, однако, в праве поступиться истиной, ради внешнего покоя. Нечто более глубокое, чем внешние влияния или поверхностное шатание незрелого ума, лежит в основе жизни Анни Безант. Она ярко и полно отразила в себе контрасты, уживающиеся в современной душе и вносящие тревогу не только в душевную, но и в умственную жизнь.
Автобиография Анни Безант освещает шаг за шагом все трудности пройденного ею пути, и в её простом и искреннем изложении, история её сомнений и исканий становится близкой и понятной современному читателю. Много людей с чуткой душой проходили через пережитые ею фазисы духовной жизни, но редко кто имел мужество согласовать свою жизнь с внушениями души и, прислушиваясь только к голосу собственной совести, неуклонно следовать по пути познанной истины, как бы к этому ни относились окружающие.
Книга Анни Безант встречена была английской критикой теми разноречивыми отзывами, которыми в большинстве случаев встречаются произведения, носящие отпечаток сильной индивидуальности. Одни поняли её современный характер и приветствовали искреннее отражение близких каждому настроений и мыслей; другие оставались слепыми к внутренним мотивам, раскрытым автором, и имея в виду только факты, называли бесхарактерностью и умственной слабостью то, что в сущности составляет доказательство героической силы характера. К критикам Анни Безант присоединился несколько месяцев тому назад Гладстон, написавший в «Nineteenth Century» статью по поводу её автобиографии1
True and false conceptions of the Atonement. By the Right Hon. W. E. Gladstone, M. P. (Nineteenth Century September 1894).
Статья эта решила судьбу книги, сделавшейся сразу знаменитой, как все, о чем обмолвится хоть одним словом Гладстон. Характерно, что при всей цельности и положительности своего миросозерцания, Гладстон поднимает свой авторитетный голос в защиту книг, весьма далеких, казалось бы, от его душевного мира. Он ввел в моду, если можно так выразиться, дневник Башкирцевой в Англии; теперь он выступил со статьей о м-сс Безант. Есть значит нечто стихийное в течениях времени, если отражение их проникает даже в сознание людей, далеко стоящих от самых течений, но чутких к явлениям окружающей жизни.
Статья Гладстона носит совершенно специальный характер. Автор восстает против взгляда Анни Безант на учение англиканской церкви об искуплении Иисусом Христом грехов человечества. Он доказывает неосновательность её критики учения церкви и вдается в рассуждения чисто догматического характера. Все его доказательства направлены на защиту одного пункта, смущавшего Анни Безант и приведшего ее к разрыву с церковью. Но прежде чем войти в подробности догматического характера, Гладстон дает в нескольких словах общую характеристику автобиографии: «Книга эта», говорит он, «представляет большой интерес. Она внушает симпатию к автору, не только как к человеку высоко одаренному, но как к искателю правды, хотя, к сожалению, в одном пункте рассказа рассуждения её вызывают неприятное впечатление». Последние слова относятся к спорному вопросу о согласовании невинных страданий Христа с представлением о справедливости Бога.
Зин. Венгерова
Предисловие автора
Трудно передать историю чьей бы то ни было жизни, но это становится еще гораздо более трудным, когда дело идет о собственном жизнеописании. Даже в лучшем случае рассказ будет носить отпечаток тщеславия. Единственным оправданием для такого рода описаний служит то, что жизнь человека среднего уровня отражает в себе много других жизней и в столь тревожное время, как наше, может представить собой опыт не одного, а нескольких жизнеописаний. Таким образом, пишущий автобиографию, делает это для того, чтобы ценой известного страдания пролить свет на некоторые из задач, беспокоящих современников; быть может, ему удастся тем самым протянуть руку помощи брату, борющемуся в темноте, и ободрить его в момент упадка духа. Все мы, мужчины и женщины, беспокойного и чуткого поколения, окружены силами, которые смутно сознаем, но не понимаем, недовольны старыми идеями и несколько боимся новых, жадно набрасываемся на материальные результаты знаний и науки, но вопросительно глядим на её отношение к душе, чуждаемся суеверий, но еще более чуждаемся атеизма, отворачиваемся от пустых оболочек, пережитых верований, но чувствуем непреодолимое стремление к духовным идеалам. Все мы испытываем ту же тревогу, те же страдания, так же полны смутных надежд и страстной жажды знания. Поэтому возможно, что опыт одной из нас может послужить на пользу другим; возможно, что история души, которая вышла в путь одна, среди мрака, и пришла к свету, преодолела бурю и пришла к миру, сможет внести проблеск света и успокоения в мрак и бурю других жизней.
Глава I
«Из вечного в преходящее»
1-го октября 1847 г., как мне достоверно известно, я впервые открыла глаза и узрела свет лондонского дня в 5 ч. 39 м. пополудни.
Мне всегда неприятно вспоминать, что я родилась в Лондоне, между тем как три четверти моей крови и все мое сердце принадлежат Ирландии. Мать моя была чистокровная ирландка, отец же был ирландцем по матери, а по отцу принадлежал к Девонширской семье Вудов. Вуды принадлежали к коренному типу английских фермеров, и заведовали своей землей честным и независимым образом. В позднейшее время они начали тяготеть к интеллектуальным занятиям, особенно с тех пор, как Матвей Вуд избран был лондонским мэром и сражался на стороне королевы Каролины против её благочестивого и милостивого царственного супруга; он же оказал существенную помощь герцогу Кентскому и возведен был за свои услуги в баронство царственной дочерью, герцога Кентского. С тех пор род Вудов дал Англии лорда канцлера в лице благородного и чистого душой лорда Гэтерлэ, и многие другие члены семьи отличались на разных путях служения отечеству. Но я все-таки не могу преодолеть некоторой досады на них за то, что они внесли английскую кровь в жилы моего отца, имевшего мать ирландку, родившегося на севере Ирландии и воспитавшегося в Дублинском Trinity College. Ирландский язык звучит особой гармонией для моих ушей, ирландская природа особенно близка моему сердцу. Только в Ирландии случается, что истомленная, одетая в лохмотья женщина ответит вам ласково на вопрос как пройти к какому-нибудь старому памятнику: «Вот, родная», скажет она, «поднимись только на пригорок и заверни за угол, а там тебе всякий укажет дорогу. И там ты увидишь место, где блаженный святой Патрик ступил на нашу землю, и да благословит он тебя». В других странах, старые женщины, при такой нищете, не бывают такими веселыми, приветливыми и разговорчивыми. И где, кроме Ирландии, увидите вы население целого города, высыпавшее на вокзал, чтобы попрощаться с полудюжиной переселенцев, и образующее сплошную массу мужчин и женщин, которые снуют взад и вперед и налезают один на другого, ради последнего поцелуя отъезжающих; все одновременно и плачут и смеются, стараясь ободрить друзей, и в воздухе чувствуется такое волнение, что вы начинаете ощущать стеснение в горле и слезы навертываются на ваши глаза в момент отхода поезда. Где, кроме Ирландии, случится вам трястись по улицам на плохой таратайке, рядом с каким-нибудь молчаливым Джерви, который, узнавши вдруг, что за вами следят шпионы из «замка», делается разговорчивым и приветливым и начинает показывать вам по пути все, что может представить какой-нибудь интерес? Да будут благословенны словоохотливость и теплые сердца этого народа, которым так легко руководить, но так трудно помыкать! Да будет благословенна древняя страна, некогда обитаемая могущественными мудрецами и превратившаяся в позднейшее время в остров святых! он еще превратится опять в остров мудрецов, когда колесо судьбы опишет полный круг.
Мой дедушка со стороны матери был типичный ирландец. В детстве я чувствовала к нему большое почтение и некоторый страх. Он принадлежал к захудалому ирландскому роду Морисов и в молодости очень весело прокутил вместе с своей красавицей женой, столь же легкомысленной как он сам, все оставшееся у него состояние. В старости, несмотря на белизну своих длинных и густых волос, он при малейшем поводе обнаруживал горячность ирландской крови, был вспыльчив до бешенства, но очень легко успокаивался. Мать моя была второй дочерью в многочисленной семье, все более и более увеличивающейся в то время, как денежные средства все более оскудевали. Моя мать взята была на воспитание своей незамужней теткой, память о которой перешла через детство моей матери в мое собственное и оказала влияние на склад характера обеих нас. Тетка эта, как большинство потомков захудалых родов в Ирландии, очень гордилась своим генеалогическим деревом, основание которого коренилось в неизбежных «королях». Специальные короли тетки были «Семь королей Франции», «Милезские короли», и дерево, показывавшее это происхождение, раскинулось во всем своем величии на пергаменте, который украшал камин скромной гостиной. Этот уродливый документ был предметом глубокого благоговения для маленькой Эмилии, благоговения совершенно незаслуженного, как я осмеливаюсь думать, недостойными королями, с которыми она, к счастью, была в самом отдаленном родстве. Изгнанные из Франции вероятно не без достаточного основания, они отправились морем в Ирландию и там продолжали вести свой беспутный, грабительский образ жизни. Но так удивительно изменяет все течение времени, что эти порочные и жестокие выходцы сделались чем-то в роде нравственного термометра в доме добродушной ирландской дамы первой половины нашего века. Мать моя рассказывала, что когда в детстве она совершала какой-нибудь проступок, тетка её поднимала глаза над очками и, окидывая строгим взглядом провинившуюся, говорила: «Эмилия, твое поведение недостойно происхождения от семи королей Франции». И Эмилия с своими серыми ирландскими глазами и густыми черными локонами принималась плакать от раскаяния и стыда за свое ничтожество; у неё шевелилось смутное сознание, что эти царственные, несомненные для неё, предки презирали бы ее, миниатюрную, милую девочку, столь недостойную их мнимого величия.
Эти фантастические тени прошлого имели сильное влияние на нее в детстве и заставляли ее бежать всего недостойного и мелочного. Она готова была ценой всяких страданий спастись от малейшей тени бесчестья и привила мне, своей единственной дочери, тот же гордый и страстный ужас перед позором или заслуженным осуждением. Мне внушалось, что нужно всегда ходить с поднятой головой перед людьми и сохранять незапятнанное имя, потому что страдание можно перенести, но бесчестие никогда. Женщина хорошего круга должна предпочитать голодную смерть долгам; если у неё сердце разрывается от боли, она должна сохранять улыбку на лице. Я часто думала о том, что эти уроки замкнутости и горделивого чувства чести были странной подготовкой к моей бурной жизни, принесшей с собой столько осуждений и клевет; несомненно, что эта привитая мне с детства чувствительность к суждениям о мой личной чистоте и личной чести увеличивала мои страдания при столкновениях с возмущением общества; остроту этих страданий поймет только тот, кто прошел через такую же школу самоуважения, как я. И все-таки, быть может, мое воспитание привело еще к одному результату, перевешивающему по своему значению усиление страдания в жизни; во мне образовался настойчивый внутренний голос, поднимавшийся и внутренно устанавливающий чистоту моих намерений, когда меня касалась низкая ложь; он побуждал меня с презрением глядеть на врагов, не снисходить до оправданий или защиты своих действий, и говорить самой себе, когда наиболее громко раздавались осуждения: «я не такая, какой вы меня считаете, и ваш приговор не может изменить моей натуры. Вы не можете сделать меня низкой, что бы вы обо мне ни думали, и я никогда не стану в своих собственных глазах такой, как я вам теперь кажусь». Таким образом, гордость послужила мне щитом от нравственного унижения, потому что хотя я и потеряла уважение общества, я не могла бы стерпеть пятна на себе в собственных глазах – а это вещь не бесполезная для женщины, отрезанной, как я была одно время, от дома, друзей и общества. Поэтому мир праху старой тетушки и её бессмысленных королей, которым я все-таки кое-чем обязана. С благодарностью отношусь я к памяти этой никогда не виданной мною женщины за её заботы о воспитании моей матери, самой любящей и нежной, гордой и чистой из женщин. Как хорошо, если можно оглянуться на образ матери, как на идеал всего самого дорогого и высокого в детстве и первой юности, когда лицо её составляло красоту дома, а любовь её была и солнцем и щитом. Никакое позднейшее чувство в жизни не может загладить отсутствие идеальной привязанности между матерью и ребенком. У нас эта привязанность никогда не уменьшалась и не ослабевала. Хотя моя перемена веры и общественный остракизм, навлеченный этим, причинили ей большие страдания и ускорили даже её смерть, в наши сердечные отношения это не внесло ни малейшей тени; хотя против её просьб было труднее всего устоять в позднейшие годы и я терпела страшные муки в борьбе с нею, даже это не образовало пропасти между нами, не вносило холода в наши взаимные отношения. И я думаю о ней сегодня с той же любовью и благодарностью, с какой относилась к ней при жизни. Я никогда не видела женщины более самоотверженно преданной тем, кого она любила, более страстно ненавидящей все мелкое и низкое, более чувствительной в вопросах чести, более твердой и вместе с тем более нежной. Она сделала мое детство светлым, как сказочный мир, она охраняла меня до самого моего замужества от всякого страдания, которое могла отстранить или перенести вместо меня и страдала больше чем я сама во все тяжелые минуты моей позднейшей жизни. Умерла она в мае 1874 года в маленьком домике, который я наняла для нас в Норвуде; горе, бедность и болезнь надорвали её силы до наступления старости.
Самые ранние мои воспоминания связаны с домом и садом в Гров-Роде Ст. Джонс Вуд, где мы жили, когда мне было три и четыре года, Я вспоминаю мать, хлопочущую около обеденного стола, чтобы придать всему уютный и приветливый вид к приходу мужа; мой брат, который на два года старше меня, и я – ждем папу; мы знаем, что он радостно поздоровается с нами, и что до обеда взрослых нам еще удастся поиграть и пошалить с ним. Я помню, как 1-го октября 1851 года я выскочила рано утром из моей маленькой кроватки и торжествующим голосом провозгласила: «папа! мама! мне четыре года». В тот же день мой брат, понявший, что я сделалась в самом деле старше, спросил с значительным видом за обедом: «нельзя ли дать Анни сегодня нож, так-как ей исполнилось четыре года?»
В том же 1851 г. я испытала большое огорчение, когда меня не повели на выставку, находя, что я еще слишком мала; смутно помню, как брат, чтобы утешить меня, принес мне разноцветную складывающуюся картинку, изображавшую все прелести выставки, так что мое любопытство еще сильнее разгорелось. Какие все это отдаленные, бедные, ничего не значащие воспоминания. Какая жалость, что ребенок не может подмечать и наблюдать, не может запоминать и таким образом пролить свет на то, как зарождаются впечатления внешнего мира в человеческом сознании. Если бы только мы могли вспомнить вид предметов, когда они впервые отпечатлелись на нашей сетчатой оболочке; если бы вспомнить, что мы чувствовали, когда впервые стали относиться сознательно к внешнему миру, когда лица отца и матери начали выделяться из окружающего хаоса и делаться знакомыми предметами, появление которых вызывает улыбку, а исчезновение – плач; если бы только память не облекалась туманом, когда в позднейшие годы мы хотим вернуться мыслью назад, в темную пору детства, сколько бы мы вынесли уроков на пользу бродящей теперь в потемках психологии, как много вопросов могли бы быть разрешены, ответов на которые мы напрасно добиваемся на западе.
Следующая сцена, ясно выступающая в моей памяти на фоне прошлого, относится ко времени смерти отца. События, послужившие причиной его смерти, известны мне из рассказов матери. Отец мой всю свою жизнь продолжал любить профессию, к которой готовился в юности; имея много знакомых среди медиков, он иногда ходил с ними по больницам или работал в анатомическом театре. Случилось раз, что, вскрывая труп человека, умершего от скоротечной чахотки, отец мой порезал себе палец о край грудной кости. Рана залечивалась с большим трудом, палец распух и был сильно воспален. «Я бы на вашем месте, Вуд, дал себе ампутировать палец», сказал один знакомый хирург, осмотревший палец через несколько дней. Но другие стали смеяться над его советом, и отец мой, хотевший было согласиться на ампутацию, решил предоставить дело природе.
Около половины августа 1852 г. он промок, ехавши в дождь на империале омнибуса, и схватил сильную простуду, легшую ему на грудь. Призван был один из знаменитых тогдашних докторов, столь же искусный в своем деле, как грубый в обращении. Он внимательно осмотрел отца, выслушал грудь и вышел из комнаты в сопровождении матери. «Что же с ним такое?» спросила она, без особенного волнения ожидая ответа и думая только, что мужу будет неприятно просидеть несколько времени дома без дела. «Не падайте духом», последовал неосторожный ответ доктора. «У него скоротечная чахотка и он не проживет более шести недель». Мать моя подалась назад при этих словах и упала наземь, как камень. Но любовь одержала верх над горем, и через полчаса она опять была у постели мужа, не отступая уже от него ни днем, ни ночью до самой его смерти.
Меня подняли к нему на кровать, «чтобы попрощаться с дорогим папой», за день до его смерти, и я помню, как я испугалась его широко раскрытых глаз и странного голоса, которым он брал с меня обещание слушаться и любить маму, потому что папы уже больше не будет. Помню, как я настаивала на том, чтобы папа поцеловал Шерри, куклу, которую я получила от него в подарок за несколько дней до того, и как я стала плакать и сопротивляться, когда меня хотели увести из комнаты. Отец умер на следующий день, 30 октября; меня с братом отправили к дедушке, отцу матери, и мы вернулись домой только чрез день после похорон. Когда наступил момент смерти, силы оставили мою мать и ее вынесли без чувств из комнаты. Мне рассказывали потом, что, придя в себя, она стала настойчиво требовать, чтобы ее оставили одну, и заперлась в своей комнате на ночь; на следующее утро мать её, убедивши наконец дочь впустить ее к себе в комнату, отшатнулась при взгляде на нее и крикнула: «Боже, Эмилия, да ведь ты совсем седая!» Так оно и было; черная, блестящая масса её волос, придававших особую прелесть её лицу своим контрастом с большими серыми глазами, поседела от страданий этой ночи; в моих воспоминаниях лицо матери представляется всегда в рамке серебристых, гладко зачесанных волос, белых как только что выпавший снег.
Я слыхала от других, что взаимная любовь моих родителей была чем-то истинно прекрасным, и несомненно, что это отразилось на характере матери во всю её дальнейшую жизнь. Отец был человеком в высшей степени интеллигентным и блестяще образованным; математик и вместе с тем знаток классических языков, он владел в совершенстве французским, немецким, итальянским, испанским и португальским, знал немного древне-еврейский и древне-ирландский, и увлекался изучением древних и новых литератур. Он больше всего любил сидеть с женой, читая ей вслух в то время как она работала, то переводя какого-нибудь иностранного поэта, то мелодично передавая звучные строфы «Queen Mab». Много занимаясь философией, он проникся глубоким скептицизмом; мне рассказывал один очень религиозный родственник, что матери моей приходилось часто выходить из комнаты, чтобы не слушать его легкомысленных насмешек над догматами христианской церкви.
Его мать и сестра были строгими католичками и когда он умирал ввели священника в его комнату; последнему однако пришлось сейчас же удалиться, в виду гнева умирающего и настойчивости жены, решившей не допускать к мужу вестника ненавистной ему религии, чтобы не омрачать его последних минут.
Очень начитанный в области философских знаний, отец мой был выше ортодоксальной религии своего времени; а его жена, безграничная любовь которой исключала всякую критику, старалась согласовать свою религиозность с его скептицизмом, говоря, что «женщина должна быть набожной», а мужчина имеет право все читать и думать что угодно, лишь бы он оставался при этом честным и порядочным человеком. Но результатом его свободных взглядов на религию было постепенное изменение её верований и некоторые уступки рационализму. В позднейшие годы она с удовольствием читала произведения таких людей, как Джоуэт, Колензо, Стэнли. Последний из них казался ей идеалом джентльменства в христианстве, мягкости, широты взглядов и красивого благочестия. Нагота обычного евангелического богослужения оскорбляла её вкус так же, как бездоказательность евангелических принципов возмущала её рассудок. Она любила сознавать свое христианство в возвышающей и художественной обстановке, принимать участие в богослужении среди торжественной музыки и в художественно построенных храмах.
Вестминстерское аббатство было её любимой церковью, благодаря царящему в нем полумраку и торжественности; резные кресла, в которых размещается хор и откуда раздается мерное пение, красота разноцветных окон, выступающих арок, сплоченных в отдельные группы колонн, богатая гармония органных звуков, прах великих людей прошлого вокруг, память о прошлом, составляющая как бы часть самого строения – все это придавало в её глазах особую величавость религии, возвышало её душу.
Мне, относившейся к религии более страстно, такая элегантная и утонченная набожность казалась опасной для истинной веры; ее же неприятно поражала горячность моей веры и проявления её в жизни; ей это казалось крайностью, несоответствующей изящному равновесию, которым должна обладать благородная женщина. Она была человеком старых понятий, я же по природе принадлежала к фанатическим натурам. Я часто думаю, возвращаясь в мыслях к прошлому, что у неё нередко просилась наружу не высказываемая никогда фраза, которая вырвалась наконец пред самой смертью: «дорогая моя», сказала она, «ты не огорчала меня никогда ничем кроме твоих собственных страданий; ты всегда была слишком полна мыслью о религии». И после того, она прошептала как бы про себя: «Да, в этом несчастье Анни; она слишком религиозна». Мне кажется, что голос умирающей матери сказал истину, и умирающие глаза обнаружили глубокую проницательность. Хотя в тот момент, когда я стояла на коленях пред её кроватью, я была еретичкой, от которой отшатнулось общество. Сердце мое полно было веры, сказавшейся в страстности моего отрицания религии и революционном протесте против догматов, унижающих разум и не удовлетворяющих душу. Я ушла одна в мрак не потому, что религия была мне недоступна, а потому, что она была недостаточна для меня; она была слишком ничтожна, банальна, слишком малого требовала для себя, слишком много сообразовалась с земными интересами, была слишком расчетлива в своих компромиссах с общественными условиями. Римско-католическая церковь, если бы она овладела мною, как это чуть-чуть не случилось, поручила бы мне какую-нибудь опасную и требующую жертв миссию и сделала бы из меня мученицу; церковь, установленная законом, превратила меня в неверующую и в врага религии.
Анни Безант (Annie Besant, урождённая Вуд, 1 октября 1847, Клэпхэм, Лондон — 20 сентября 1933, Адьяр, Британская Индия) — известный теософ, борец за права женщин, писатель и оратор, сторонница независимости Ирландии и Индии.
В 20-летнем возрасте вышла замуж за Франка Безанта, однако вскоре развелась с ним по религиозным соображениям. Переехав в Лондон, стала известным оратором в Национальном секулярном обществе (англ.)русск., писательницей и близким другом Чарльза Брэдлоу. В 1877 году Безант и Брэдлоу подверглись преследованиям за публикацию книги Чарльза Нолтона, посвящённой контролю за рождаемостью. Благодаря скандалу вокруг этого дела, Безант и Брэдлоу получили известность, в 1880 году Брэдлоу был избран в парламент от Нортхэмптона.
Анни Безант принимала участие в организации громких политических акций, включая демонстрацию «Кровавое воскресенье» в 1887 году и забастовку работниц спичечной фабрики в Лондоне в 1888 году. Была активным членом Фабианского общества и марксистской Социал-демократической федерации, избрана в Школьный комитет Лондона, несмотря на то, что подавляющее большинство женщин в то время не обладало правом голоса.
В 1890 году, после встречи с Еленой Блаватской, заинтересовалась теософией. Путешествовала по Индии, в 1898 году приняла участие в организации Центрального колледжа Хинду.
В 1902 году основала международный масонский орден в Англии и в течение нескольких последующих — масонские ложи в различных частях Британской империи.
В 1908 году Анни Безант стала президентом Теософского общества и начала его переориентацию с буддизма в сторону индуизма. Принимала активное участие в политической жизни Индии, вошла в Индийский национальный конгресс. С началом Первой мировой войны стала одним из организаторов Лиги самоуправления Индии, начавшей кампанию за демократизацию Индии и приданию ей статуса доминиона Британской империи. Кульминацией кампании стало избрание Анни Безант президентом Индийского национального конгресса в конце 1917 года. С этого момента и до самой своей смерти в 1933 году она возглавляла компанию за независимость Индии.
Книги (18)
Братство религий
Некоторые основные учения, символы, обряды и предписания общи для всех религий, тогда как мелкие различия неисчислимы. Благодаря этим исследованиям становится возможным отделить существенное от несущественного, постоянное от преходящего, всеобщее от местного и найти quod semper, quod ubique, quod omnibus.Сделав это, мы получаем религиозное и нравственное учение, которое безбоязненно может быть дано юношеству как выражение религиозного сознания человечества, как изложение фактов, касающихся Бога, человека и вселенной, которое засвидетельствовано Избранниками среди человечества и может быть проверено всеми, кто достиг известной духовной ступени эволюции.
Древняя Мудрость
В работе "Древняя Мудрость. Очерк теософских учений" образным простым языком изложены основы теософии, являющие собой стройную духовно-философскую и этическую концепцию. Работа раскрывает суть законов перевоплощения, кармы и Жертвы, описывает процесс восхождения человека, дает представление о строении Космоса.
Жизни Алкиона
«Я думаю, это первая серьёзная попытка соединить несколько жизней многих персон в последовательном порядке, и она проливает много света на действие законов кармы и перевоплощения. Это напоминает одно из высказываний в еврейских священных писаниях: «Я принесу моих сыновей издалека и моих дочерей со всех концов земли».
Представленный период жизни был выбран для «сбора клана», и было интересно наблюдать, как, очевидно случайно, объединились из различных наций мальчики и девочки, ведомые обстоятельствами, и естественно составили гармоничную группу». Aнни Бeзaнт
Загадки жизни и как теософия отвечает на них
Каждая религия, каждая философия, каждая наука и каждая деятельность извлекает всё, что в них есть истинного и прекрасного из Божественной Мудрости, но ни одна из них не может претендовать на исключительное владение этой мудростью. Теософия не есть принадлежность Теософического Общества. Теософическое Общество принадлежит Теософии.
Законы высшей жизни
Предметом этой статьи является вопрос очень важный для людей серьезных и вдумчивых, стремящихся служить человечеству и помогать эволюции нашей расы. Многие, когда имеют дело с религией, которая относиться к области высшей жизни, обнаруживают стремление ставить ее вне царства законности. Они переносят ее в особый мир, в котором результаты достигаются без труда, в котором падению не предшествует слабость. Мысль о том, что духовная жизнь не подчинена закону, является совершенно естественной: мы находим здесь полную аналогию с физическим миром, закономерность которого также не признавали до тех пор, пока не изучили ее.
Исследование сознания
В этой книге, адресованной людям, изучающим проблему эволюции сознания, излагаются гипотезы и предположения, которые могут оказаться полезными для них.
Она не претендует на полноту изложения, а скорее является вкладом в психологию. Для полного изложения обширной науки, рассматривающей вопрос развертывания сознания, необходимо гораздо больше материала, чем имеется в моем распоряжении.
Мыслеформы
Книга известных авторов А.Безант и Ч.Ледбитера представляет собой исследование форм мыслей человека, что позволяет познать силу и живую природу мыслей и желаний, а также их влияния на окружающих.Написанная живым языком с большим количеством иллюстраций, книга, несомненно, с большим интересом будет встречена читателем, стремящимся осознать природу и силу мысли.
Путь к посвящению и совершенствование человека
Существует Путь, ведущий к тому, что известно под названием “посвящения”, и через посвящение, приводящий к совершенствованию человека. Путь, признаваемый всеми великими религиями и главные черты которого одинаково определяются в каждой из них.
Сила мысли, ее контроль и культура
Природа человеческого знания и механизмы познания, развитие памяти и воспитание ума, сосредоточение и созерцание, беспокойство и успокоение, умение общаться с людьми и Богом - об этом книга известного теософа, преемницы Е.П.Блаватской, председателя Всемирного теософского общества.
