Берлин встревожен судьбой режиссера

Суд отказался вернуть прокурору дело «Седьмой студии», а также смягчить меру пресечения двум из четырех фигурантов, включая Кирилла Серебренникова. Рассмотрение по существу начнется 25 октября. Защита намерена вызвать в суд 400 свидетелей

Кирилл Серебренников. Фото: Антон Кардашов/АГН «Москва»

В Мещанском суде Москве прошло предварительное слушание по так называемому делу «Седьмой студии» о хищении 133 млн рублей бюджетных средств, главным фигурантом которого является режиссер Кирилл Серебренников. Адвокаты подсудимых заявили о невозможности слушать дело по существу и ходатайствовали о возвращении его прокурору. Но суд просьбу отклонил, назначив разбирательство на 25 октября. Защита пообещала привести в суд около 400 свидетелей — всех участников проекта «Платформа», в ходе которого, по версии следствия, имели место хищения.

Заседание в новом здании Мещанского суда заняло весь день и не вызвало ажиотажа. Помня наплыв представителей театральной общественности во время продлений домашнего ареста Серебренникову, правоохранители решили перестраховаться. К суду пригнали автобус с бойцами отдельного батальона ППС по ЮЗАО, а в усиление приставам Мещанского суда делегировали наиболее опытных коллег из Басманного суда столицы.

Однако все это оказалась напрасным: ни одного известного лица ни внутри, ни снаружи здания не наблюдалось. Находящийся под домашним арестом Кирилл Серебренников очень быстро проскочил мимо ожидавших его репортеров, причем ко входу он подошел не с главной улицы, а по тропинке, таким образом обхитрив журналистов.

47 свидетелей обвинения против 400 свидетелей защиты

Слушание прошло в закрытом режиме, поскольку относится к подготовительной части процесса. На то, чтобы заявить ходатайства и высказаться по ним, сторонам потребовалось 3,5 часа. Примерно столько же времени ушло у судьи Ирины Аккуратовой, чтоб вынести и огласить свое постановление.

Ключевым вопросом стало ходатайство защиты о возращении дела прокурору. Адвокаты утверждали, что при составлении обвинительного заключения был допущен ряд серьезных нарушений, препятствующих рассмотрению дела. «В обвинительном заключении следствие ссылается на показания свидетелей, которых не включило в список лиц, подлежащих вызову в суд. Это одно из весомых оснований, препятствующих рассмотрению дела по существу, так как суду предлагают ориентироваться лишь на протоколы их допросов», — заявила Business FM защитница Кирилла Серебренникова Рената Литвина.

Она рассказала, что адвокаты фигурантов на следствии ходатайствовали о вызове в суд для допроса 400 свидетелей защиты. Однако в список свидетелей обвинение включило лишь 47 человек. Другой защитник Серебренникова Дмитрий Харитонов сказал, что в ходе предварительного слушания защита повторно ходатайствовала о вызове 400 свидетелей — всех участников проекта «Платформа».

Поскольку у трех из четырех подсудимых — Кирилла Серебренникова, Юрия Итина и Софьи Апфельбаум — 19 октября истекал срок домашнего ареста, прокуроры просили продлить его на полгода, то есть на период судебного разбирательства. Алексею Малобродскому, который ранее провел в СИЗО 11 месяцев и в мае 2018 года, гособвинители предложили не менять меру пресечения.

Защита, в свою очередь, высказалась за отмену домашнего ареста Серебренникова, Итина и Апфельбаум. Как сообщил Дмитрий Харитонов, адвокаты Серебренникова и Итина просили избрать им меру пресечения, не связанную с ограничением свободы — подписку о невыезде или запрет определенных действий. «Главное, чтобы люди, которые не представляют никакой социальной опасности, могли по меньшей мере работать», — объяснил он просьбу. А на вопрос репортеров о том, как вели себя подсудимые, лишь отшутился: «Как всегда, великолепно».

Новая мера пресечения — запрет определенных действий — это фактически более легкая версия домашнего ареста, она появилась в УК этим летом. Она не предполагает ношение электронного браслета.

В то же время защитница Софьи Апфельбаум Ирина Поверинова сказала, что не просила никакой альтернативы в случае отмены домашнего ареста. «Моя подзащитная невиновна, почему она должна сидеть дома или подвергаться каким-то ограничениям?» — сказала Business FM адвокат.

Оценив аргументы сторон, судья отклонила все ходатайства защиты, равно как и просьбу о смягчении меры пресечения фигурантам. Срок домашнего ареста Серебренникову, Итину и Апфельбаум она продлила до 4 апреля 2019 года, а Малобродского оставила под подпиской о невыезде, озвучив свое решение ближе к шести вечера.

Отношение к обвинению

Рассмотрение же дела по существу Ирина Аккуратова назначила на 25 октября в 14:00 в открытом режиме. Ожидается, что в этот день прокуроры озвучат фабулу обвинительного заключения, а подсудимые выскажут свое отношение к нему.

Защитники воздержались от прогнозов относительно того, сколько времени может занять процесс. «Когда настанет очередь защиты представлять доказательства, мы будем просить всех участников «Платформы» — а это 400 человек — прийти в суд и дать показания, рассказать, что они участвовали в этом проекте, что они для него делали и какие деньги за это получали», — пообещал Дмитрий Харитонов.

Громкое дело о хищении бюджетных средств было возбуждено 15 мая 2017 года. Его фигурантами стали шесть человек: создатель «Седьмой студии», худрук театра «Гоголь-центр» Кирилл Серебренников, бывший гендиректор «Седьмой студии» Юрий Итин, экс-генпродюсер «Седьмой студии» Алексей Малобродский, бывший главный бухгалтер этой фирмы Нина Масляева, бывшая чиновница Минкультуры, а ныне директор Российского академического молодежного театра Софья Апфельбаум и еще один экс-генпродюсер «Седьмой студии» Екатерина Воронова. Последняя скрылась от следствия и объявлена в розыск.

Всем вменяется мошенничество в особо крупном размере в составе организованной группы (ч. 4 ст. 159 УК РФ). По версии следствия, хищение имело место в 2011-2014 годах. Для кражи бюджетных денег использовалась созданная Серебренниковым автономная некоммерческая организация (АНО) «Седьмая студия». Из 214 млн рублей, выделенных из бюджета на популяризацию современного искусства России в рамках проекта «Платформа», было украдено 133 млн рублей, гласит обвинение. Следствие установило, что данные о количестве и стоимости проводимых мероприятий завышались, а в Минкультуры предоставлялась недостоверная отчетность.

Большинство фигурантов вину отрицают. Правда, Нина Масляева признала вину, заключила сделку со следствием и дала показания на своих бывших коллег. Ее дело выделили в отдельное производство. Судя по всему, ее будут судить позже остальных, после того, как она выступит на процессе по делу Серебренникова.

Сам режиссер на протяжении всего следствия утверждал, что не ведал финансами, а отвечал лишь за художественную часть проекта. Впрочем, в июле он , что обналичивание бюджетных средств имело место, но делалось лишь для того, чтобы минимизировать налоги. Средства уходили на реквизит, гонорары и зарплату сотрудникам.

Кирилл Серебренников. Фото: Александра Мудрац/ТАСС

23 августа Басманный суд Москвы отправил под домашний арест художественного руководителя «Гоголь-центра» Кирилла Серебренникова. Всемирно известного театрального и кинорежиссера обвиняют в хищении 68 млн бюджетных рублей, выделенных для междисциплинарного проекта «Платформа». В 2011-2012 годах в одном из цехов «Винзавода» «Платформа» объединила театр, танец, музыку и медиа. К работе были приглашены не только выпускники курса Серебренникова в Школе-студии МХАТ, создавшие после окончания учебы «Седьмую студию», но и другие профессионалы из разных областей искусства.

Начавшаяся с абсурдных подозрений в самом существовании спектаклей «Платформы», которые видели тысячи зрителей и на которые были написаны десятки рецензий в разных СМИ, и завершившаяся арестом режиссера история оставляет мало надежды на продолжение очевидно полезного и успешного начинания Кирилла Серебренникова и его команды. Слова поддержки Кириллу Серебренникову высказали множество деятелей культуры и искусства в России и за ее пределами. Петицию с требованием прекратить уголовное преследование режиссера за два дня подписали уже 20 тыс. человек. В числе поручившихся за него в суде — глава Союза театральных деятелей Александр Калягин, гендиректор Большого театра Владимир Урин, директор Государственной Третьяковской галереи Зельфира Трегулова, директор Государственного Эрмитажа Михаил Пиотровский и многие другие.

Мы попросили деятелей культуры, соприкасавшихся с Кириллом Серебренниковым, выразить свое отношение к происшедшему, рассказать об особенностях работы с госфинансированием и сказать, чувствуют ли они себя теперь более уязвимыми.

Василий Церетели, директор Московского музея современного искусства (ММОМА):

Василий Церетели. Фото: МРИ

«Я в любом случае считаю, что это нонсенс и Кирилл Серебренников полностью невиновен. Человек творческий ставит спектакли, снимает кино — как можно мешать ему создавать новые проекты, новое искусство, новые ценности для нашей страны? Все, что Кирилл Серебренников делает, является несомненным вкладом в развитие культуры.

Система госзакупок, которая сейчас существует, на мой взгляд, неприемлема для культурных и музейных учреждений, у нее должен быть другой формат, чем при закупках, например, асфальта или военной техники. Безусловно, все должно быть прозрачно, но сейчас понижение цены достигается за счет понижения качества.

Как музейный руководитель, я не считаю, что стал более уязвимым после этого инцидента, у каждого свои проекты, и нельзя сравнивать спектакль и выставку. Но, безусловно, мы видим изначально неправильный подход к решению вопроса: неправильно преследовать режиссера, неправильно добиваться показаний у людей, которые сидят и наверняка готовы сказать что угодно, лишь бы их отпустили».

Софья Троценко, директор Фонда поддержки современного искусства «Винзавод»:

Софья Троценко. Фото: ЦСИ ВИНЗАВОД

«Слово „культура“ в русском языке имеет два значения. Во-первых, это отрасль и все, что связано с институциональной деятельностью. Как отрасль она имеет регулятора-министерство, события, деятелей и их достижения. Во-вторых же, это уровень взаимопонимания в обществе, оценка общественных привычек и отношений. Кирилл так много сделал для общества и русской культуры в обоих смыслах, что как минимум заслуживает должного к себе отношения. С ним же обращаются как с преступником, совершившим насильственные преступления, человеком, представляющим для общества несомненную опасность. Что, несомненно, возмутительно».

Сергей Хачатуров, искусствовед, куратор:

Сергей Хачатуров. Фото: ais-aica.ru

«Кирилл Серебренников выпустил целое море проектов на „Платформе“: мультимедийных, театральных — разных. Подключил плеяду художников. Воспитал плеяду потрясающих артистов, лучших из лучших нового поколения в России. Сделал с десяток культовых спектаклей („Отморозки“, „Сон в летнюю ночь“, „Охота на Снарка“). Не зря же Минкульт тогда ему благодарность выписал. А сейчас фабрикуется дело, касающееся проекта 2011-2014 годов. Вывод: под ударом может быть любой, кто получает деньги от государства.

Доподлинно знаю: бюджетное финансирование требует, чтобы сперва проект был сделан, а потом уже открыто финансирование на его производство. То есть это абсурд. Специалист, создающий проект в сфере культуры, находится в положении подозреваемого всегда. И любого можно привлечь к ответственности, потому что правила игры невозможно исполнить».

Андрей Шелютто, художник, дизайнер:

Андрей Шелютто. Фото: Гриша Белкин

« Государственные деньги приходят всегда после проекта. Аванс в том числе, если он вообще есть. Делая проект, художник тратит свои деньги, спонсируя не то государство, не то чиновников, зажавших деньги до 31 декабря. Тратя свои и занятые у друзей деньги в жутком цейтноте, художник не думает о договорах с теми, кого подключил к работе за свои собственные наличные, о копиях чеков, о том, чтобы выбрать самые дешевые шурупы, палки, краски (если не самые дешевые, то это нарушение). Потом приходят государственные деньги. Почти всегда после обеда 31 декабря. Рубль к концу года падает в два раза, денег всегда оказывается меньше, чем художник потратил из своих и взятых в долг у друзей в валюте, а все, на что у художника нет чеков или договоров, считается украденным у государства. Вот и весь механизм. Теперь многим становится, надеюсь, виднее, что это еще и хороший репрессивный механизм. Не за идеологию сажают, не за эстетические расхождения (это самое страшное, обидное для чиновников), а за воровство народных денег».

Андрей Блохин, художник, участник Recycle Group:

Андрей Блохин. Фото: из личного архива

«Как и вся здравомыслящая общественность, мы удивлены и шокированы ситуацией с арестом Кирилла Серебренникова. Я уверен, что Кирилл — гениальный, выдающийся режиссер, который должен работать и делать спектакли, а не сидеть под арестом.

У Recycle Group, наверное, к счастью, не было опыта работы, завязанной напрямую на государственном финансировании, мы всегда обходились частными деньгами. Да нам особо и не предлагали делать что-то за деньги государства. При этом я понимаю, что в такой сфере, как театр, обойтись без госфинансирования практически невозможно, слишком много сил вовлечено в процесс.

Надеюсь, что к концу домашнего ареста Кирилла Серебренникова следствие хотя бы смягчит решение, одумается, и его не посадят. Могу только надеяться на это, потому что в процессе участвует машина, которая может делать многое с жизнями людей».

Обстоятельства дела «Седьмой студии» неординарны: среди фигурантов режиссер с мировым именем, в его защиту выступило много известных людей, а сам проект «Платформа» был поддержан на высшем уровне и воплощался на сценах вполне успешно. Однако по фабуле и применяемым юридическим техникам это типовое дело в сфере экономики, отработанное на тысячах обвиняемых. Поэтому защита Кирилла Серебренникова должна не ограничиваться аргументами о его личности и достижениях в сфере культуры, а ставить под вопрос общественную полезность правоприменительной практики, используемой в России по отношению к участникам хозяйственной деятельности.

Как и во всех подобных случаях, нам известно, что грантовые и договорные обязательства выполнялись, постановки Серебренникова шли и были высоко оценены как специалистами, так и широкой публикой. При этом у обвинения отсутствует главная претензия, которую должно вменять следствие при квалификации такого преступления, как хищение бюджетных средств: умышленное неисполнение принятых на себя обязательств. Проще говоря, проблема не в том, что человек украл деньги, вместо того чтобы потратить их на дело, проблема в том, что он потратил их на дело, достиг в этом успеха, но, как оказалось, допустил нарушения. В этой ситуации ежегодно оказывается множество людей, которые стремятся что-то создавать, несмотря на растущие риски такой инициативы в нашей стране.

Из многолетней практики работы правоохранительных органов мы можем утверждать: в «театральном» деле следователи будут применять те же юридические техники создания состава преступления, как и в типовом деле с участием предпринимателя, воспользовавшегося господдержкой, или директора образовательного учреждения, который потратил выделенные деньги на нужды организации. Практики криминализации таковы, что преступлением правоохранители могут посчитать даже те траты, которые осуществлялись в соответствии с общим смыслом государственного финансирования, но с нарушением отдельных требований к порядку распоряжения этими средствами. Конкретные обстоятельства, социальный статус обвиняемых, квалификация по статье могут отличаться в отдельных уголовных делах. Что объединяет подавляющее большинство уголовных дел в хозяйственной сфере, так это отсутствие у следствия интереса к мотивам совершения тех либо иных поступков и к оценке реального ущерба, причиненного обществу, организации или гражданину.

Правоохранительные органы работают не в безвоздушном пространстве. Они, по идее, обеспечивают безопасность нас с вами и преследуют за те деяния, которые обществом объявлены преступными. Согласны ли мы с тем, что бюджетные деньги должны расходоваться строго по правилам? Вероятно, да. Но должно ли нарушение этих правил, если средства были израсходованы в соответствии с целью, на которую были выделены, считаться именно преступлением (а не административным правонарушением, например)? Это самый главный вопрос к делу Серебренникова и ко множеству аналогичных дел.

Отход от формальных правил и процедур является распространенным явлением как в бизнесе, так и в других сферах – образовании, искусстве. Такому положению вещей способствуют большие издержки на соблюдение правил, конфликт между формальными ограничениями и содержательными целями, на которые должны расходоваться общественные деньги. В настоящий момент любую деятельность невозможно вписать в регуляторные требования. Правоохранители давно научились возбуждать уголовные дела о «преступлениях», имеющих мало общего с общественно-опасным поведением и являющихся следствием избыточного регулирования, навязанного государством.

Для обвинения по экономической статье нет большой разницы в юридических техниках и приемах создания уголовного дела, чем бы оно ни было мотивировано: «палочной» системой, политическими мотивами или коррупционными интересами. Поэтому в статусе обвиняемого рано или поздно может оказаться любой экономически активный человек.

Типичными являются и способы построения дела. Во-первых, это досудебное заключение бухгалтера и директора, которых в силу их должностного положения легко поймать за руку и склонить к признанию вины. Такой прием характерен для Москвы, где практика заключения под стражу по экономическим делам распространена наиболее широко по сравнению с другими регионами. Доля обвиняемых в мошенничестве, выполнявших управленческие функции в организации и находящихся в сизо до суда, в Москве составляет 35,2%, в Московской области – 17,3%, в среднем по России – 8,8%. Во-вторых, важным условием производства уголовного дела является нахождение в статусе свидетеля других потенциальных фигурантов и получение от них информации без возможности отказа от дачи показаний по 51-й статье Конституции (дающей право не свидетельствовать против себя и своих близких). При отказе же от содержательного сотрудничества со следствием свидетелю всегда можно пригрозить тем, что он перейдет в категорию подозреваемых.

Задачей уголовного регулирования является защита общества и граждан от поведения, наносящего им существенный вред. Криминализируя обычную хозяйственную деятельность, правоприменитель переопределяет задачи уголовного закона, имитируя его исполнение, так как, по сути, наказывает за полезную, созидательную деятельность без оглядки на ее фактические результаты, но руководствуясь исключительно формальными критериями.

Полиция и следствие – это службы, обеспечивающие защиту от противоправного поведения. Когда они начинают преследовать людей за то, что не наносит обществу ущерба, – это сбой в их работе, на который можно и должно указывать. И дело «Седьмой студии» – повод для налогоплательщиков, на средства которых работают правоохранительные органы, оценить, насколько работа этих органов соответствует содержательному общественному интересу. Широкий протест против дела Серебренникова – это не стремление освободить кого-то от ответственности по закону, а требование вернуть в сферу правоприменения здравый смысл и понимание общественного интереса.

Полная версия статьи. Сокращенный газетный вариант можно посмотреть в архиве «Ведомостей» (смарт-версия)